Таджикский внутригосударственный вооруженный конфликт

Особого внимания в данном контексте заслуживает таджикский внутригосударственный вооруженный конфликт.

Он был обусловлен комплексом причин. Среди них: обвальный распад СССР, выявивший неготовность страны к независимому существованию; традиционное общество, в котором огромную роль играют местнические (региональные) и клановые связи, борьба новых и старых элит за власть; идеологическое измерение – попытки мобилизации населения под коммунистическими, исламистскими и националистическими лозунгами; быстрая интернационализация конфликта. В комплексе все эти факторы определили весьма сложную структуру и динамику конфликта, а также трудности, связанные с его деэскалацией и урегулированием.

Прежде всего следует остановиться на исламском факторе. Именно ислам в IX в. стал государственной религией империи Саманидов, которая считается первым государственным образованием таджикского народа.

Ныне ислам в Таджикистане исповедуют примерно 95% верующих. 90% мусульман – сунниты ханифитского мазхаба (направления). Остальные – исмаилиты, последователи одной из ветвей шиизма. В основном это выходцы из Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО).

Всего в республике проживает около 6 млн. человек. Из них более 5 млн. – сунниты, 350–360 тыс. – исмаилиты. Имеется небольшая община имамитов, относящаяся к умеренному направлению шиизма. Издавна ислам в Таджикистане отличался особой терпимостью, органически впитывая в себя коранические предписания и народные (зачастую, языческие) обряды. Традиционно таджикскому народу чужд культ политизации религии. Однако, несмотря на это, сложившаяся к концу 80-х годов ситуация в республике сделала как раз ислам одним из важнейших компонентов гражданского противостояния.

Здесь надо иметь в виду следующее. В последние десятилетия существования СССР в результате модернизации (индустриализации) таджикского общества наметился ряд негативных тенденций, связанных с насильственным перемещением населения (в основном крестьян-горцев) в равнинные регионы, составляющие всего 7% территории страны.

Возникла проблема их перенаселенности и сильной загрязненности (в связи с монокультурой хлопка и нехваткой жилья в населенных пунктах). Темпы экономического роста не успевали за ростом рождаемости (до 4,2% в год).

В результате, по основным социально-экономическим показателям Таджикистан оказался к началу 90-х годов на последнем месте по Союзу. В разгар перестройки люди стали открыто выражать свой протест. На начальном этапе это происходило, как правило, в культовых учреждениях, количество которых сразу же после ослабления религиозных гонений начало стремительно увеличиваться. Так, если в 1988 г. в республике было официально зарегистрировано всего 17 мечетей, то в конце 1991 г. их уже было 130.

Помимо этого действовало 2800 молитвенных домов и более 150 коранических школ. Было зарегистрировано 120 мусульманских общин, из них 50 именовались общинами "чистого ислама", в которых особенно ревностно исполнялись традиционные религиозные предписания. 95% служителей новых мечетей вышли из рядов бывшего заштатного (полулегального) духовенства.

Политическое противостояние в Таджикистане всегда имело свой региональный аспект, вызванный исторически сложившимся делением таджикского народа на семь региональных групп – северяне (Ленинабадская область), кулябцы (восточная часть Хатлонской области), курган-тюбинцы (западная часть Хатлонской области), гармцы (несколько районов центрального подчинения, расположенных к востоку от Душанбе), гиссарцы (несколько районов центрального подчинения, расположенных к западу от Душанбе), душанбинцы (Душанбе и два прилегающих района) и бадахшанцы (ГБАО). Все эти группы имели свои религиозные святыни, а их члены считались преданными мюридами (последователями) определенного ишана (духовного наставника).

Они отличались языковой культурой, обычаями и нравами. В то же время все они всегда стремились иметь своих представителей во властных органах. Однако в советское время основные посты в республике занимали северяне. Южные районы страны были представлены значительно в меньшей степени, а определенное коалиционное равновесие регионов поддерживалось сильной центральной властью.

Хотя период Советского Союза и стал заметной вехой в общественно-экономическом развитии Таджикистана, тем не менее, он не уничтожил основную системообразующую таджикского общества – семейно-родственную или родовую группу.

Не произошло изменений и в сознании гражданина республики. Его жизнь по-прежнему определяется волей и решениями родовых и клановых структур, он легко управляем, может, не задумываясь, выполнить любое распоряжение признанного "вождя", представителя собственной религиозно-родовой касты.

Первые тревожные симптомы грядущей конфронтации приходятся на 1990 г. Все началось со слухов о прибытии в Душанбе беженцев-армян, которым власти якобы выделили квартиры за счет местных очередников. 11 февраля у здания ЦК компартии собрались демонстранты, которые начали скандировать антиправительственные лозунги. Огонь милиции по толпе холостыми патронами лишь привел к обострению обстановки. Начались поджоги и погромы торговых точек, государственных зданий. Вскоре город оказался фактически во власти разъяренной толпы. 14 февраля после ввода частей Советской Армии порядок был восстановлен, но ненадолго.

После провозглашения независимости Таджикистана (9 сентября 1991 г.) в стране начались бурные политические процессы. Основным детонатором нестабильности выступили Демократическая партия и ряд национально-демократических движений.

Позже к оппозиции примкнула Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), официально зарегистрированная в ноябре 1991 г. Это был первый и пока единственный в Центральной Азии случай легализации религиозной партии фундаменталистского толка.

Основную массу ее сторонников составили сельские жители юго-востока страны. К концу года, в канун президентских выборов, оппозиция создала так называемый "демократическо-исламский блок" и выдвинула единого кандидата (кинорежиссера Д. Худоназарова, выходца с Памира) на пост руководителя страны.

Однако на выборах кандидат оппозиции проиграл. Власть сохранил коммунист, представитель северян из ленинабадско-кулябского региона Р. Набиев. Оппозиция заявила, что результаты выборов фальсифицированы и призвала к дальнейшей борьбе против "коммуно-кланового засилья" в стране. Начались многосуточные несанкционированные митинги, участники которых (вплоть до весны 1992 г.) собирались на двух площадях Душанбе – Шахидон (сторонники оппозиции) и Озади (сторонники президента).

В рядах оппозиции основную массу составляли сельские жители юга. Бородатые люди в халатах и тюбетейках слабо разбирались в тонкостях политики и зачастую не понимали самого слова "демократия", зато откровенно признавали, что приехали на митинг по поручению местного религиозного авторитета. Активисты ПИВТ были основными ораторами. Выступали они под зелеными знаменами ислама и на фоне религиозных лозунгов.

Смысл пространных речей сводился к одному – к необходимости борьбы во имя создания в стране "исламо-демократического правительства" с пропорциональным представительством всех региональных групп.

Примечательно, что оппозиционное движение было поддержано частью российской демократической элиты из Государственной Думы (Анатолий Собчак и др.), а также некоторыми исламистскими партиями и движениями Афганистана, Пакистана, Саудовской Аравии и рядом других мусульманских государств. Именно последние оказали оппозиции материальную и финансовую помощь.

Что касается правительственных сил, то на их стороне выступили узбекское и российское руководство, считая, что только "старая гвардия" способна обеспечить стабильность в регионе и не допустить распространения исламского фундаментализма в мусульманских республиках бывшего Союза (МРБС).

В мае 1992 г. вооруженные отряды горных таджиков попытались вооруженным путем отобрать власть у северян. Их поддержали боевики оппозиции в Душанбе. За короткое время исламо-демократическому альянсу удалось захватить президентский дворец, аэропорт и железнодорожный вокзал.

Нерешительность и непоследовательность Р. Набиева привели к тому, что в итоге на условиях оппозиции было создано коалиционное правительство, в котором противники режима получили треть министерских портфелей, в том числе министра обороны и министра безопасности.

Новые руководители взяли на вооружение националистические лозунги, начали использовать (каждый министр в своих интересах) методы военного давления, террора и репрессий. Произвол властей и их неспособность решить кардинальные проблемы страны, и, в первую очередь, улучшить экономическое положение, не могли снять общего напряжения.

К тому же резкий поворот Набиева в сторону "многорегионального" правительства вызвал определенное недовольство как в среде таджикской интеллигенции, так и в соседних странах. Ведь тем самым нарушалось привычное статус-кво, падал престиж Центра и самого президента.

В августе в Душанбе начались новые волнения. Оппозиция требовала очередных уступок, больших политических и религиозных свобод. Сторонники президента настаивали на решительных действиях с целью возврата к прежней системе государственного устройства.

Началась гражданская война.

Ожесточенные бои в районе столицы продолжались вплоть до октября, когда правительственным войскам при поддержке подразделений российской 201-й мотострелковой дивизии, которая дислоцировалась в Душанбе, удалось восстановить контроль над городом. Р. Набиев вновь занял президентский дворец. Он сразу же предпринял все меры для окончательного уничтожения оппозиции.

Конфликт вступил в новую фазу, которая характеризовалась средневековой жестокостью и непримиримостью. Правительственные войска, основу которых составляли северяне, развернули широкомасштабное наступление на базы и опорные пункты оппозиции в различных регионах страны. При этом уничтожались целые селения, проводились этнические чистки, преследованию подвергался каждый, кто хотя бы на словах поддерживал оппозиционные лозунги.

В ноябре 1992 г. Р. Набиев подал в отставку. Председателем нового Верховного Совета Таджикистана был избран Эмомали Рахмонов (с ноября 1994 г. – президент страны). К власти пришло новое правительство, которое продолжило курс прежнего.

Вплоть до конца 1993 г. в республике шли тяжелые бои, в результате которых большая часть вооруженных отрядов оппозиции вместе с десятками тысяч мирных граждан была вытеснена из страны на территорию соседнего Афганистана или перебазировалась в труднодоступные районы Припамирья.

По оценкам наблюдателей, в ходе активных боевых действий погибло от 30 до 50 тыс. человек (из них 80% – гражданское население), более 600 тыс. стали беженцами. За границей оказалось около 12 тыс. вооруженных бойцов непримиримой оппозиции, которых сразу же поддержали 14 тыс. афганских моджахедов-таджиков, а также несколько тысяч выходцев из Пакистана и арабских стран.

Именно они привнесли в таджикское сопротивление лозунг "священной войны" (джихада) против неверных и отступников. В Горном Бадахшане, ряде других районов были сформированы отряды самообороны, во главе которых встали полевые командиры исламской ориентации или лица с криминальным прошлым.

В начале 1994 г. наметился раскол в исламо-демократической оппозиции. Выраженную антиправительственную позицию заняли лишь исламисты и небольшое количество членов Демократической партии. Именно они составили костяк сопротивления, создав Объединенную таджикскую оппозицию (ОТО) или временное правительство в изгнании, а также "Армию исламского возрождения Таджикистана".

Ставилась конкретная задача – свержение правительства Э. Рахмонова при помощи военной силы. Боевые отряды начали регулярно проникать через границу с целью совершения диверсионных и террористических актов, захвата заложников, оказания моральной и материальной помощи региональным элитам, которые начали очередную борьбу за передел власти.

Дело в том, что к этому времени 80% правительственных постов перешло к кулябцам. Поддерживаемые Узбекистаном ленинабадцы оказались вне государственных дел. Недовольство обделенных вылилось в то, что они пошли на союз со своими недавними противниками – горцами, где исламская идея изначально являлась основой сопротивления. Кровопролитие продолжалось до весны 1995 г., хотя до этого уже состоялось несколько раундов межтаджикских переговоров под эгидой ООН и с участием России и шести стран ближнего и дальнего зарубежья.

Оппозиция настаивала на идее создания Госсовета (Совета национального согласия) на переходный период, который должен быть сформирован конфликтующими сторонами на паритетных началах и наделен правом законодательных инициатив. Именно он призван разработать предложения по будущему государственному устройству Таджикистана. В его подчинении должны перейти силовые структуры, средства массовой информации и прокуратура. Остальные министерства и ведомства будут находиться в двойном подчинении – Госсовета и правительства.

Естественно, что подобное предложение было отвергнуто официальным Душанбе. Впоследствии от него отказались основные посредники – Россия и Узбекистан, которые обратились к Э. Рахмонову с настоятельной просьбой начать прямой диалог с лидерами ОТО с целью прекращения огня и окончательного урегулирования внутригосударственного конфликта путем переговоров и компромиссов.

Такие консультации между президентом Таджикстана и лидером оппозиции Саидом Абдулло Нури начались летом 1995 г. и закончились 27 июня 1997 г. подписанием в Москве Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане.

Оппозиция получила 30-процентную квоту в правительственных органах, включая пост министра обороны. Ее вооруженные формирования реинтегрировались в силовые структуры республики на добровольной основе после специальной аттестации и медицинского освидетельствования. Была создана Комиссия по национальному примирению с целью подготовки предстоящих выборов и проведения конституционной реформы. Оппозиция резко выступила против термина "Таджикистан – светское государство".

Обстановка в Таджикистане пока еще остается неустойчивой. Важнейшим условием ее стабилизации, помимо военно-политических мер, является улучшение экономического положения страны. Экономический кризис, безработица создают благоприятную почву для развития в обществе крайне негативных тенденций, включая сепаратизм отдельных регионов, поиски нелегальных средств к существованию (в том числе наркобизнес).

Все это способствует усложнению конфигурации конфликта, когда наряду с противостоянием между правительством и оппозицией в самой республике нарастают противоречия между властями и иными влиятельными группировками.

Имея в виду то, что различия между таджиками действительно весьма заметны – они характеризуются слабой национальной идентичностью и выраженной религиозно-клановой самобытностью, можно сказать, что конфликт 1992–1997 гг. носил ярко выраженную этноконфессиональную окраску, хотя его первый этап (1992–1993) больше напоминал бескомпромиссную гражданскую войну с признаками трайболизма.

Приметой времени стало использование противостоящей стороной оружия религиозной фразеологии.

Российская 201-я дивизия, российские пограничники и миротворцы именно в Таджикистане впервые оказались причастными к событиям в воюющей мусульманской республике бывшего Союза. Они вплотную столкнулись с особенностями исламского джихада ("священной войны"). К сожалению, приобретенный опыт не был в достаточной степени обобщен и изучен, что наглядно проявилось в ходе чеченской войны (1994–1996 гг.).

Федеральные власти не спешили признать наличие внутригосударственного вооруженного конфликта на территории Российской Федерации. Своевременное признание факта вооруженной конфронтации позволило бы еще в конце 1994 г. ввести в конфликтной зоне соответствующий режим, вытекающий из требований международного права. Парадоксально, но понятие "вооруженный конфликт" применительно к событиям на Северном Кавказе с декабря 1993 г. уже употреблялось в официальных документах президента и правительства.

Более того, в постановлении Государственной Думы № 515-1 ГД от 8 февраля 1995 г. "О порядке применения постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в отношении лиц, участвовавших в противоправных деяниях, связанных с вооруженными конфликтами на Северном Кавказе", впервые в истории России дано определение понятия "вооруженный конфликт" применительно к внутрироссийской ситуации.

В п. 2 говорится: "Под вооруженным конфликтом, указанным в п. 1 постановления об объявлении амнистии, следует понимать противоборство между:

а) вооруженными формированиями (вооруженными объединениями, дружинами, отрядами самообороны, другими вооруженными группами), созданными и действующими в нарушение законодательства Российской Федерации (незаконными вооруженными формированиями), и органами внутренних дел и подразделениями внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации;

б) незаконными вооруженными формированиями, созданными для достижения определенных политических целей;

в) лицами, не входившими в незаконные вооруженные формирования, но участвовавшими в вооруженном противостоянии в связи с территориальными притязаниями на этнической или религиозной почве".

Если продолжить начатую тему, то в ряде федеральных законов (№ 75 ФЗ от 1995 г., № 146 ФЗ от 1997 г.), в которых рассматриваются вопросы гарантий, компенсаций, прав и льгот военнослужащих, выполнявших или выполняющих свой воинский долг "на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан", употребляется термин "вооруженный конфликт".

Это фактически означает, что федеральные власти законодательно признали факт участия отечественных войск (сил) в боевых действиях, в частности в Нагорном Карабахе и Таджикистане. Что касается Чечни, то согласно действующим законам, российские военнослужащие выполняли задачи "в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера в Чеченской Республике и на непосредственно прилегающих к ней территориях Северного Кавказа, отнесенных к зоне вооруженного конфликта".

http://www.vko.ru/biblioteka/lokalnye-voyny-i-vooruzhennye-konflikty-s-uchastiem-sovetskih-i-rossiyskih-voysk