СКЛАДЫВАЯ ВМЕСТЕ ТРИ ЛЖИ, НЕ ПОЛУЧИШЬ ПРАВДУ - А ТОЛЬКО ЕЩЁ БОЛЬШУЮ ЛОЖЬ

Президент Слободан Милошевич в Гааге,
30 января 2002 года (расшифровка стенограммы)

Президент Милошевич:
Складывая вместе три лжи, не получишь правду - а только ещё большую ложь.
Все три обвинительных акта в действительности - если использовать выражение, которое я здесь уже слышал - нанизаны на одну нить. Общее между ними - продолжающееся преступление против Югославии и против моего народа.
Здесь налицо очевидное, колоссальное злоупотребление властью, чтобы сработать исторический подлог, благодаря которому те, кто выступал за сохранение Югославии, были бы призваны к ответу за её разрушение; те, кто защищал страну, были бы обвинены в преступлениях; и те, кто поддерживал и осуществлял распад, поддерживал сепаратизм и терроризм, получили бы амнистию - потому что они пользовались покровительством сил, которые желают установить контроль над Балканами, с тем чтобы использовать эту стратегически важную позицию для установления контроля в дальнейшем - где-нибудь ещё.
Как мы слышали, вы говорили о трёх событиях, связанных между собой. Как могли "разоблачители" этого так называемого плана, о котором они высказываются так самоуверенно - как они только посмели сделать эти заявления о Боснии и Хорватии по прошествии десяти лет? К тому же эти заявления абсурдны и бессмысленны, главным образом потому, что об этом говорит вся политика сербов - Сербия и лично я относительно Хорватии и Боснии были настроены на мир, а не на войну. Мы использовали всё наше влияние, чтобы достичь мира как можно скорее.
В самом начале конфликта в Хорватии мы выступали за политическое решение. На основании этого предложения, были установлены Защищённые Зоны ООН, и положение сразу стало спокойнее. Но 24 марта 1992 года, тогдашний хорватский руководитель Туджман обратился к своему народу с площади Бан Йелачич ( BanJelacic) [в Загребе], говоря буквально следующее: "Не было бы войны, если бы Хорватия не хотела её, но мы рассудили, что это был единственный способ достичь независимости."
Конечно, войны бы не было, если бы Хорватия не желала её. Сербия никогда в этой войне не участвовала так или иначе. Это был внутренний конфликт.
Но почему Хорватия хотела войны? Уж конечно, не для того, чтобы хорватский народ использовал своё право на самоопределение и отделение (Македония, например, провозгласила это право и отделилась от Югославии), но для того, чтобы достичь следующей цели: выслать полмиллиона сербов из Хорватии - Сербской Краины - которые жили там столетиями на своей собственной земле, а не как оккупанты.
До прихода этого хорватского режима, который хотел войны и признавал это публично, Хорватия имела Конституцию, описывающую страну как государство хорватов, сербов и других народов, жительствующих в нём. Эта Конституция была изменена. Сербы утратили свои права, в том числе конституционный статус в Хорватии, и подняли восстание. А в то время мало кто в Сербии знал, что в какой-то части Хорватии жили сербы.
Вы говорите о плане, по которому, при германской поддержке, Хорватия была преждевременно признана как независимое государство в конце 1991 года, и её признали, не дождавшись политического решения, что вызвало противостояние, в котором участие Сербии - повторяю - выразилось только в том, что она нашла мирное решение со всей возможной быстротой. Даже хорватское правительство никогда не возлагало на нас ответственности за этот конфликт, но, - как я здесь сегодня слышу - у нас было что-то вроде плана для этого?

Фактически, был план - ясный план действий, направленных против государства, которое, я бы сказал, в то время было моделью будущего европейского федерализма. Этим государством была Югославия, в которой многочисленные народы жили в федерации, на равных условиях, успешно, имея возможность процветать и развиваться, и показывать всему миру, что сосуществование - возможно.
Всё это время мы сражались за Югославию, за сохранение Югославии. В конце концов, все факты доказывают, что я говорю правду. Только Союзная Республика Югославия, которая существует сейчас, сохранила свой этнический состав. С самого начала до самого конца югославского кризиса не было никаких массовых высылок по этническому признаку. Все остальные республики изменили свой этнический состав. Полмиллиона сербов было изгнано из Хорватии, и все мы знаем, что произошло в Боснии, не говоря о других частях Югославии.
Поэтому я бы сказал, что это злоумышленный, крайне враждебный процесс, нацеленный на оправдание преступления против моей страны, и этот "суд" используется как оружие против моей страны и моего народа.
Посмотрите на Боснию-Герцеговину. Повсюду там мы с самого начала старались обеспечить и сохранить мир. Что произошло с Планом Кутильеро, который все поддержали? Исламистское боснийское правительство отвергло его под диктовку американского посла, и конфликт начался. Как можно Сербию обвинить в чём-либо относительно Боснии, когда хорошо известно, что, пытаясь использовать своё влияние для достижения мира, мы не только поддерживали все мирные предложения, но также и пытались привести их в исполнение?
В 1993 году, в Афинах, состоялась встреча, на которой был подписан Мирный план Вэнса-Оуэна. Все подписали его. Я отправился в Пале с [греческим премьер-министром] Мицотакисом и бывшим югославским президентом Добрицей Чосичем, и мы поддержали принятие этого плана. К сожалению, он был отвергнут - 3-го или 5-го мая 1993 года, я не помню точно. Но даже тогда мы по собственной инициативе установили блокаду Сербской Республики для того, чтобы принудить её руководство принять этот план. Это была роль Сербии - попытаться достичь мира.
Мы неизменно подчёркивали, что единственная формула достижения мира в Боснии - это одинаковая защита интересов всех трёх народов Боснии-Герцеговины: сербов, мусульман и хорватов. Дэйтонское соглашение сработало, потому что эта формула была принята - потому что национальные интересы всех трёх народов были защищены одинаково.
Теперь я слышу, что в Дэйтоне должны были обсуждать Косово. Это нонсенс. Дэйтонские переговоры были созваны, чтобы установить мир в Боснии-Герцеговине, и никто даже не думал обратиться к проблеме Косова. Это было внутренним делом Сербии, и никто не мог даже и мечтать, что кто-то попытается интернационализировать его.
Вы никоим образом не можете связать Сербию или политику Сербии с какого-либо рода преступлениями. И тем более вы не можете законно предъявить нам иск десять лет спустя по поводу того, чего никто нам не приписывал даже тогда. Мы заслужили только уважение и положительные отзывы за те гигантские усилия, которые были приложены Сербией и её политикой для достижения мира.
Говоря о Боснии: вы знаете, что 70.000 мусульманских беженцев искали убежища в Сербии во время Боснийского конфликта? Вы думаете, кто-то стал бы бежать из своего дома и находить пристанище на той самой территории, от которой ему угрожала опасность? Сколько жизней мы спасли, сколько наших заложников мы спасли из Боснии - от миротворцев ООН до пилотов - и на скольких мирных договорах мы настояли и тем самым сделали их возможными? В конечном итоге, мы сделали больше всех для успеха Дэйтонских переговоров, и мир был достигнут.
Это был всеобщий мир, полное снятие напряжённости повсюду, но потом... Я скажу вам, как это всё началось в Косове. Для выполнения плана по установлению контроля над Балканами, над территорией бывшей Югославии, были приложены усилия к дестабилизации Косова именно тогда, когда, казалось, что всё могло быть разрешено мирно.
В ноябре 1997 года на острове Крит состоялась встреча глав государств и правительств Юго-Восточной Европы. Тогда мы обсуждали - по нашей инициативе - устранение барьеров, тарифов, интеграцию в Юго-Восточной Европе и улучшение нашего взаимного сотрудничества. У меня состоялся прямой диалог с албанским Премьер-Министром Фатосом Нано. Мы говорили о нормализации наших отношений, устранении виз и пошлин, развитии транспортных и торговых связей и так далее. Фатос Нано и я вышли перед телекамерами, и тогда он сказал, после разговоров о сотрудничестве и улучшении наших взаимоотношений, что Косово - это сербское внутреннее дело. Это было обещание мира, мирных решений всех проблем.
Но это стало тревожным сигналом для всех сил, которые продолжали действовать преступно против моей страны, пытаясь дестабилизировать Югославию и вмешаться своими способами. Через месяц или два после того, мы получили письмо от [германского министра иностранных дел] Кинкеля и [французского министра иностранных дел] Ведрина, в котором они заявили, что взволнованы ситуацией в Косове. За десять лет с тех пор как, вы заявляете, Сербия "захватила" контроль над собственной территорией, в Косове не было ни убийств, ни высылок, ни разорений, ни поджогов, ни арестов. У нас не было ни одного политического заключённого в Югославии - ни одного. В Косове было 20 газет и других печатных изданий на албанском языке, которые каждый мог купить на улице на любом углу. Ни одного номера, ни одного экземпляра никогда не было запрещено. Албанские политические партии, даже сепаратистские, работали свободно. Кто-то здесь сказал, что мы терпели их. Нет, на наш взгляд, всё должно было быть разрешено - кроме насилия.
Тогда силы, стоявшие за разрушением и оккупацией Югославии, согнали преступников со всей Западной Европы и послали их в Косово, чтобы создать террористическую организацию. Они начали террористические нападения весной 1998 года. Тогда они были разгромлены. К осени 1998 года они были полностью уничтожены, сдавая целыми грузовиками оружие, которое до этого контрабандно протащили туда.
В течение этого года они убивали в основном албанцев. У меня нет сейчас с собой цифр, отражающих это удельное соотношение, поскольку я не знал, что мне будет дана возможность говорить сегодня. Меня только вчера известили о том, что я появлюсь сегодня здесь, и я не знал, что именно будет обсуждаться. Так что у меня нет всей конкретной информации, но я скажу вам то, что знаю. В два с половиной раза...

Клод Жорда:
Г-н Милошевич, пожалуйста позвольте...

Президент Милошевич:
... больше албанцев, чем сербов, было убито террористами в 1998 году. Они убивали албанских полицейских чинов, почтальонов, лесников, даже пенсионеров - только потому, что они получали свои пенсии от государства. Они пытались вселить страх в сердца албанцев, так же как и убивать сербов. Мы защищали своих граждан - и сербов и албанцев - от терроризма, и эта операция была закончена к осени 1998 года. Тогда [американский представитель] Холбрук явился потребовать Контрольной Миссии для того, чтобы создать предлог для нападения на Югославию. Позвольте сказать вам...

Клод Жорда:
Г-н Милошевич, позвольте мне только на минутку. Пожалуйста. Только одну минутку. Я не отниму вашего времени, я непременно дам его вам. Даже этот Международный Трибунал, чью законность вы оспариваете, даёт вам возможность полностью изложить своё дело. Мне кажется, прежде всего, что вы уже готовы начать процесс - даже сегодня, как кажется. Это делает вам честь. Вы готовы. Но я должен вернуть вас к... Пожалуйста, постарайтесь не потерять полностью представление о том, что мы обсуждаем сегодня. Мы - не та палата, которая будет вести ваш процесс. Мы хорошо понимаем, что ваша главная идея достаточно противоположна - что это гонения на вашу страну. Это было услышано и понято.
Хорошо бы, г-н Милошевич, вы не вводили себя в заблуждение относительно палаты, которая будет судить вас. У вас то же количество времени, что и у прокурора здесь. Как председатель этой палаты я гарантирую это. Пожалуйста, в дальнейшем не теряйте представления о теме, которую мы обсуждаем.
У вас есть тезиз, который вы пытаетесь защитить, и у вас есть это право - и у вас будет это право. Так или иначе, я должен напомнить вам, что эта Апелляционная палата стоит перед важным процедурным вопросом. Это может не представлять важности для вас, но это важно для нас, поскольку мы стараемся соблюсти нормы справедливой и беспристрастной процедуры. Мы хотели бы узнать: хотели бы вы отделить ваш процесс по Косову от процесса по Боснии и Хорватии, или вы предпочли бы совместить их.Я понимаю, что вы можете ответить на это, говоря издалека. Я, конечно, разрешу вам говорить. Вы - ответчик, находящийся в добром умственном здравии и с ясностью мысли. Поэтому я прошу вас попытаться ответить на этот вопрос. Спасибо вам заранее. Вам предоставляется слово снова.

Президент Милошевич:
Прежде всего, это единственный раз, когда я не был перебит, первый раз, когда я могу сказать что-то, и я буду использовать каждую возможность обратиться к обществу относительно преступления, которое совершается против моей страны. Я это делаю не из-за процедуры, потому что процедура не интересует меня, но для того, чтобы ответить на нападения на мою страну и мой народ, и продолжающиеся преступления против них. Я хочу, чтобы общество знало, что после агрессии...

Клод Жорда:
Пожалуйста, подождите, г-н Милошевич. Вы понимаете, что в вашем распоряжении много времени, но у вас будет его ещё больше, когда процесс начнётся. Это, конечно, не предмет сегодняшнего обсуждения. У вас есть право продолжить. Но вы сейчас обращаетесь к людям за пределами этого зала судебных заседаний. Г-н Милошевич, я должен сказать вам, что у вас будет право обратиться к обществу. Международное сообщество создало этот процесс и я безусловно хочу, чтобы все правила, относящиеся к судопроизводству, к вам и к цивилизованному миру -уважались. Сегодняшний разговор - о том, как процесс будет иметь место в другой палате. У меня нет намерения перебивать вас и я вычту время, которое я использовал для своих перебиваний вас. Вы можете продолжать теперь.

Президент Милошевич:
Я хочу подчеркнуть, что преступление против моей страны продолжилось. Самое последнее убийство серба в Косове, о котором я слышал, произошло в Рождество этого года. Около 350.000 было изгнано из Косова под покровительством ООН, в то время как албанская террористическая деятельность была защищена ООН. С момента прибытия так называемых миротворцев ООН, которых обязала Резолюция №1244 [Совета Безопасности ООН] гарантировать безопасность личности и собственности каждого жителя Косова, албанские террористы изгнали 350.000 человек и сожгли десятки тысяч домов. Иногда они сжигали по 50, по 60 сербских домов, все сербские дома в деревне, на глазах войск [ООН]. Они - на самом деле оккупационные войска, которые пришли [в Косово] под знаменем ООН, только чтобы за ночь преобразовать себя в оккупантов и союзников террористов, которые убивали, которые искалечили и которые пытали столь многих, и так много сожгли, и продолжают делать это даже сегодня. И они говорят, что они не были осведомлены о происходившем.
Может кто-нибудь поверить, что войска там могли быть не осведомлены о том, что десятки тысяч домов сжигались? Может кто-нибудь повредить и разрушить... с тех пор, как войска ООН пришли, 107 сербских церквей было разрушено. Может кто-нибудь разрушить целую церковь и сжечь её без ведома войск ООН?
Это "объединённая преступная инициатива" - сил, которые совершали преступления против Югославии с наркомафией и албанскими террористами в Косове, умышленные преступления не только против сербов, но и против всех остальных неалбанцев, и даже против албанцев-католиков. И даже против тех албанцев, которые, каким угодно образом - даже обналичивая чеки, которые им присылались государством для получения пенсии - показывали какую-либо лояльность Республике Сербия как их государству.
Здесь происходит практически реабилитация политики, проводившейся Гитлером и Муссолини. Эта болтовня о "Великой Сербии", эта приписывая нам идея, которая никогда в действительности не существовала, поднята только, чтобы замаскировать создание "Великой Албании" - точно той же самой, которая была сотворена Гитлером и Муссолини во время Второй мировой войны. Посмотрите на неё, тогдашнюю, и посмотрите, что делается сейчас, что они хотят отхватить от Сербии, Черногории, Македонии - а завтра, может, от северной Греции, когда греко-турецкие отношения остаются напряжёнными по приказу общего властителя.
Очевидно, что это преступление, и общая нить, проходящая через всё это - очевидно, что это преступление именно против Югославии. Но я хочу обратить ваше внимание на то, что, тем не менее, фальсификация исторических фактов - дело нелёгкое. Это непросто даже тогда, когда эти факты известны только избранной группе людей, и совершенно невозможно, когда миллионы людей, целые народы, знают факты. При всём должном уважении, настоящие судьи этого процесса - не вы, облачённые в эти мантии - а те, кто приняли решение убивать детей моей страны, кто предпринял НАТОвскую агрессию и сбросил 25 тысяч тонн бомб за 78 дней, убивая в основном пожилых людей, детей и женщин.
Они хотят играть эту роль. Но они не будут судьями.
Настоящий судья здесь - это народ. Не только народ Югославии, но и народы всех стран, которым не безразличны свобода и равенство. Не просто так говорится, что суд народа - это суд Божий. Мы все предстаём перед этим судом, не только я - а я встречаю здесь попытку привлечь меня к ответственности, вместо должного признания моих заслуг - но также и вы, и ваши наниматели, особенно те из них, которые совершали преступления против моей страны.
Раз уж вы хотите от меня, чтобы я что-то от вас потребовал, позвольте мне потребовать вот что: освободите меня. Я требую освобождения, потому что вы и весь мир должен теперь знать, что я не сбегу с поля боя за мой народ и мою страну. У меня нет намерения бежать. Но этому учреждению не делает чести содержание меня под стражей здесь, в позорных условиях, для того, чтобы лишить меня равенства с вами в заявлении своих аргументов - даже если бы это учреждение было законным, а вы знаете очень хорошо, что это не так.
Так что если вы не знаете - а я обращаюсь не лично к вам, а ко всем учреждению - тогда бы вы приняли предложение эксперта ( amicicuriae) спросить консультативного мнения у Международного Суда Правосудия о законности этого трибунала. Вы не спросили его, потому что результат был бы совершенно предсказуем.
В общем, я думаю, что такого преступного подхода в виде попытки выставить жертву - преступником, и в отношении моей страны, и в отношении моего народа и меня самого, ещё никогда не отмечалось в истории. Имея это в виду, я считаю и логичным и справедливым выпустить меня немедленно. Я не сбегу, и я готов принять участие в любом из этих споров, потому что это тот бой, в котором я безусловно обязан бороться.