Сепаратисты были эритрейские, революция — эфиопская, лейтенант, дослужившийся в Африке до капитана, — советским. И случилось это всё три с половиной десятка лет назад. Уже в независимой Украине ветеран африканских сражений достиг немалых карьерных высот: стал генерал-майором, начальником бронетанковой службы армии, после выхода в отставку возглавлял один из департаментов Министерства обороны. Генерал — убеждённый украинский патриот. На евромайдане с первого дня. На вопрос, повторил бы, будь моложе, тот боевой опыт, отвечает утвердительно. Что-то было в Африке такое…
Поймают — пеняй на себя
В мае 1978 года молодого командира роты одной из частей Прибалтийского военного округа вызвали куда надо и приказали оформлять документы в загранкомандировку. Потом полгода проверяли бумаги, и лишь в декабре Владимир Попович оказался в числе офицеров, приглашённых в «десятку» — управление по международному сотрудничеству Министерства обороны СССР. Здесь им и рассказали о миссии: помочь Эфиопии, ставшей на путь социализма, отбиться от врагов.
Враги — сомалийцы, вторгшиеся в ослабленную революцией Эфиопию, и эритрейцы, не без помощи сомалийцев решившие отколоться и зажить самостоятельной государственной жизнью. И если с сомалийцами, вооружёнными советской техникой, к тому времени более-менее разобрались с помощью наших же советников и кубинских добровольцев, то сепаратистов Фидель Кастро своим ребятам трогать запретил: дескать, внутреннее дело эфиопов. А значит, и советское дело.
Офицеров переодели в гражданскую одежду иностранного производства, преимущественно почему-то финского. Предупредили, что официально они едут как эксперты по сельскохозяйственному оборудованию. «Попадёте в плен — выкручивайтесь как хотите, ни в чём не признавайтесь. На помощь Москвы не рассчитывайте».
В Аддис-Абебу летели с пересадкой в Кувейте, потом в Адене. Вылетали из Москвы — было минус 29. В Кувейте — плюс 38 в тени. В кувейтском аэропорту на полу в мужском туалете осталась гора из шерстяных спортивных костюмов, которые были надеты под цивильное.
Рецепт выживания от майора Максименко
Аддис-Абеба поразила обилием пальм, рекламных билбордов и цветов — недаром название столицы переводится как «новый цветок». В торговых точках имелось всё, включая то, чего никогда не было в советских магазинах. В мясных лавках от туш, свисающих с потолка, можно было отрезать любой кусок. Кто помнит «изобилие» конца 70-х — начала 80-х, поймёт сложные чувства представителей сверхдержавы, приехавших помочь бедным африканцам.
Но африканцы были действительно бедные. Первая задача в подготовке солдат — научить их завязывать шнурки на берцах, босиком им привычнее. Ещё бедность проявлялась в отношении к пленным и больным. Пленных просто не было: их надо кормить, а нечем. Убить гуманнее. С больными не церемонились. Выжившие, даже без рук, без ног, несказанно радовались — повезло.
Но это станет ясно потом, а пока врач, вводивший в курс местных дел, нанёс сокрушительный удар по психике прибывших:
— Вы попали в страну, где свирепствуют неизлечимые болезни. Каждый эфиоп — носитель заразы, к которой не готовы наши северные организмы.
На инструктаж ездили мимо лепрозория: за колючей проволокой по выжженной земле ходили в серых халатах прокажённые. Слова врача прозвучали как приговор. Новоприбывшие военспецы отказывались здороваться за руку, класть руки на стол. Каждую минуту бегали к умывальнику. В карманах — многократно проглаженные носовые платки. Всюду поджидали микробы-убийцы. Никто уже не думал о войне.
Лейтенанту Поповичу встретился военный врач майор Максименко, знакомый ещё по киевскому, времён учёбы, госпиталю. Попович попросил рассказать, как тут выжить.
— Деньги есть? Бери бутылку виски, приезжай вечером ко мне, буду учить.
Выпили полбутылки.
— Ваня, хватит пить на халяву. Давай учи, как выживать.
— А я что делаю? Ты виски пьёшь? Ну вот. Только не спейся.
Средство для внутренней дезинфекции сопровождало Владимира Поповича всю командировку. Через пару месяцев он уже сидел в горах среди эфиопских солдат и ел руками из общей миски
Приказано выжить
Специалисту по ремонту танков и автомобилей Поповичу «везло» с самого начала. Ему досталась шестая пехотная дивизия, которую кидали в самые горячие места. Незадолго до этого там погиб советник командира полковник Зайнуллин.
Позже Попович попал в окружение. За советскими специалистами прилетел вертолёт. Командир, эфиопский полковник Сейфу, сказал: улетайте, тут всем хана. В вертолёт погрузились все: зампотех, переводчики, замполит. Советник начальника штаба майор Морозов лететь отказался:
— Если бросим их, упадёт моральный дух солдат, скажут, ну раз русские убежали...
Он остался. Остался с ним и лейтенант Попович. Возвращаясь с вертолётной площадки, встретили полковника Сейфу. Тот только покачал головой. Показал на карте точку в горах, куда нужно пробиваться. Шли часов восемь, темнело, когда группу нагнал вертолёт с приказом командующего: советникам немедленно сесть в вертолёт и лететь в штаб фронта. Иначе будем считать, что хотите сдаться в плен. Текст содержал крепкие русские выражения. Пришлось лететь.
В штабе встретил замполит: «Знаете, что вас тут предателями называют?» С горя майор Морозов и лейтенант Попович здорово превысили норму дезинфицирующей жидкости. А на следующий день встретили эфиопа — начальника разведки: дивизия полностью разбита, полковник Сейфу погиб. Пили ещё три дня.
В императорской постели
Довелось Поповичу послужить у самого Красного моря, в Массауа. Несколько советских специалистов жили на морской базе, а на мысе напротив была вилла императора Хайле Селассие, легендарного эфиопского императора, 44 года правившего страной, свергнутого, а потом и придушенного революционерами. Кстати, Хайле Селассие растаманы считают богом — по-тамошнему Джа. От его докоронационного имени — Рас Тэфэри Мэконнын произошло и название религиозного движения растафарианство. Но про Джа советский офицер, конечно, ничего тогда не знал.
Управлял императорским комплексом эритреец Тэфлю по кличке Церэушник: его постоянно ловили на том, что, не зная русского языка, он замирал, прислушиваясь к разговорам наших советников. Как-то сепаратисты взорвали водопровод, город остался без воды, была только привозная. Подходит Тефлю:
— Вольдемаре€, надо воды привезти, очередь большая, а вы русские, вас без очереди пускают.
Попович привёз ему два бидона, Тефлю решил расплатиться пивом.
— Нет, пива не надо, покажи, где спал Хайле Селассие.
Управляющий долго отнекивался, потом пустил. Тысячу раз не Межигорье, но чистенько. Тут наступил второй этап операции.
— Я хочу поспать в императорской кровати.
Тот ни в какую: никто, кроме императора. Император мёртв, значит — никто.
— Да брось, революция же. А я советский лейтенант, чем я хуже?
Но уломал, лишь когда сказал, что воды больше не привезёт. Сон был как сон. Ничего императорского. Впрочем, и революционного тоже.
Чёрный Христос и белые черти
Однажды Владимир Попович проезжал за рулём уазика по одной из улочек в Массауа, где мирно уживаются храмы разных конфессий. Что его дёрнуло остановиться у православной церкви, сам не знает. Зашёл — вроде всё, как в наших храмах, только на иконах Иисус Христос с чёрным лицом, Николай Чудотворец — тоже. Стало любопытно, поискал изображения чертей. Черти — все белые. Логично.
Откуда-то появился священник, заговорил, достал молитвенник. Естественная реакция советского коммуниста — уйти. Нет, священник взял за рукав, удержал. И — бу-бу-бу — читает молитвенник, крестится. Закончил, улыбается. Попович собрался уходить, тот снова удерживает. Вышел, принёс крестик, обыкновенный такой, алюминиевый на шнурке, попытался надеть — ещё чего не хватало! Тогда чёрный батюшка сунул крестик офицеру в руку. Перекрестил и удалился. Попович положил крестик в нагрудный карман.
А через неделю военспец попал на фронте под миномётный обстрел. Рядом с дорогой, по которой ехали с двумя эфиопами, протекал ручей, вышли ополоснуться. Лейтенант наклонился к воде — и тут разорвались две мины. Одна разбила машину, а Поповича контузило и отбросило в сторону, он потерял сознание. Пришёл в себя, огляделся — водитель мёртв, ещё один сопровождающий ранен. С ближайшего блокпоста бегут солдаты. Голова болит. Крепко сжат кулак. Разжал — на ладони крестик, тот самый. Как? Да кто ж знает.
Когда Владимир Попович уезжал из Эфиопии и собирал вещи, крестик не нашёл.
Необъяснимая Африка
С 1975 по 1991 год в Эфиопии всего побывали 11 143 советских военных. Из них погибли 79, в том числе два генерала, пропали без вести пятеро. Советская помощь достигла $10 млрд. Толку не вышло — в 1993 году Эритрея отделилась-таки от Эфиопии. Между странами была ещё одна кровопролитная война, в которой с обеих сторон принимали участие украинские и российские наёмники.
Владимир Попович вспоминает, что за 33 месяца службы в Эфиопии два раза был в отпуске по два месяца. Каждый раз очень скоро начинало тянуть обратно, на войну. Пытаясь объяснить, он говорит о патриотизме, воинском долге. Но чувствуется, что у него не получается подобрать точные слова. А может, таких слов и не существует.
