27.11.2014
8 сентября в селе Коповка Вадинского района хоронили Валерия Мещерякова, которому бы ещё жить и жить…
Он погиб в Украине. 24 сентября ему исполнилось бы 27 лет.
Чтоб никто и не подумал
Ничто в семье Мещеряковых не предвещало беды. Валерий работал в Москве охранником. В конце июля он приезжал с другом в родной дом, к родителям Николаю Сергеевичу и Татьяне Николаевне.
– Был весёлый, – говорит мама. – Ничем не был озабочен.
Спустя месяц, 31 августа, сын позвонил и предупредил:
– Мне пока не звоните.
– Первого сентября я Валере не дозвонилась. Абонент был недоступен, – рассказывает, смахивая слёзы, Т. Н. Мещерякова. – Второго сентября – то был в сети, то не в сети.
В очередную попытку дозвониться из телефонной трубки ответил чужой голос…
– Мне бы Валеру, – попросила Татьяна Николаевна.
– А Вы кто ему?
– Я – мама.
– Я позвоню брату и всё сообщу. Вам ничего не скажу…
Как позже узнали родные, 22 августа Валерий уехал добровольцем в ополчение, в Украину. А уже 31 августа коповец погиб во время боя за аэропорт в Луганске.
Опознавать В. Мещерякова, чтобы привезти на малую родину, в Ростов-на-Дону ездил младший брат Дмитрий, ещё двоюродный брат и друг.
8 сентября Валерий упокоился в родной земле, напротив могилы деда-фронтовика. Хоронило его очень много народа.
– Я и не знала, что у моего сына столько друзей, – говорит мама. – И наши коповские ребята приезжали, и из других сёл района, и из Москвы…
Была мечта
В детстве Валерий много болел. Впервые захворал в год отроду – бронхит. А в 7 лет, когда пошёл в школу, начались проблемы с почками. Татьяна Николаевна мыкалась с ним по больницам, много лет борясь за здоровье сына, – он по несколько месяцев находился на амбулаторном лечении. Ему даже давали инвалидность – 1-ю группу. Пока однажды Валера не сказал: «Больше продлевать инвалидность я не поеду».
Но всё равно к 18-ти годам, к призывному для мужчины возрасту, скопилась толстенная медицинская карточка. Она-то и «преградила» парню дорогу в армию.
Но В. Мещеряков, который рвался туда, твёрдо сказал:
– В армию я пойду и служить буду!
Его не брали из года в год. Даже младший брат Дмитрий успел за это время отдать долг Родине – отслужил полтора года.
А у Валерия была мечта – он хотел во что бы то ни стало работать в милиции. А без армии как? И однажды в военкомате, куда его ежегодно вызывали на комиссию, В. Мещеряков, полный решимости, сказал: «Не пришлёте повестку, значит, больше меня здесь не увидите!»
И повестку прислали. Она стала неожиданностью, «сюрпризом» для родителей. Валерия отправили на службу скоропалительно. Даже… без прохождения медкомиссий. Ему на тот момент было уже 23 года. Свою амбулаторную карту он привёз домой и спрятал, наказав маме, чтобы сожгла её в случае, если найдёт. В военкомате же сказал, что карту потерял.
Служил В. Мещеряков на Дальнем Востоке. Уходил в армию, имея вес в 105 килограммов, вернулся… с 65-тью. Это да ещё появившаяся на носу горбинка говорили о том, что служба, видимо, была несладкой. От сына о том, что было трудно, родители не услышали никогда, ни слова.
– Мы встречали его из армии в Пензе, – вспоминает мама. – Я обняла сына около
поезда, трогаю, трогаю, а его… как будто нет – такой худой! Я расплакалась.
– Мам, ты как будто гроб встречаешь, – сказал тогда Валерий.
– Скажите мне: вот как его отправили в армию? – на этот свой вопрос отец вряд ли когда-то получит ответ.
И как так, что сын к армейской службе оказался годен, а к службе в полиции нет? После армии он собирал документы для МВД. Но устроиться работать тем, кем хотел, мечтал, стремился, не получалось. Как так? Почему? Кто объяснит?
Сыновья по стопам отцов
Наверное, многое всё-таки в этой жизни объяснимо. Если брать эту конкретную семью, тем, что у Мещеряковых существует некая негласная традиция. Но очень правильная, по-настоящему мужская.
Через всю войну в 1941-1945 прошёл отец Н. С. Мещерякова Сергей Порфирьевич. Вернулся офицером – гвардии лейтенантом.
Долг Родине, когда пришло время, отдали оба сына участника войны.
– Я и мой старший брат служили в Германии, по 2 года, – говорит немногословный Николай Сергеевич.
Когда настал черёд идти в армию его сыновьям, вариантов – служить или не служить – для них не было.
И за обоих – сначала за Дмитрия, потом за Валерия – мама молилась: лишь бы вернулись живыми. И они вернулись. И, казалось, тревоги были позади.
Кстати, на долю Дмитрия выпало во время службы участие в военном конфликте в Абхазии. Он воевал полмесяца. А отправляясь на войну, сказал родителям, что едет в командировку, попросив, чтобы 2 недели ему не звонили.
Абхазские события показывали в новостях по телевидению, и материнское сердце подсказывало Татьяне Николаевне, что сын её там.
– Я чувствую, – говорила она мужу.
– Да нет, – успокаивал он, пока… не увидел на экране телевизора родное лицо. На второй машине военной колонны, показанной в сюжете тележурналистами, среди других солдат был их Дмитрий.
Он не хотел, чтобы дома переживали. Берёг.
Оберегать от тревог родителей, никогда не посвящать в свои проблемы, быть мужчинами – это впитали братья с детства, имея перед глазами примеры деда и отца. Николай Сергеевич на вопрос: «А как Вы воспитывали сыновей?» отвечает коротко:
– Так, как воспитывал меня мой отец-фронтовик.
– Жёстко. Строго, – добавляет его супруга Татьяна Николаевна.
Потому-то мальчишки никогда не жаловались. Потому-то Валерий, когда поступил в ПУ-38 (и он, и брат учились на газоэлектросварщиков), возвращаясь домой с синяками на лице, только отмахивался: «Ударился». А оказалось: старшекурсники отбирали деньги, а он не отдавал. Ведь они с братом с малых лет знали цену деньгам. Родители, простые сельские труженики, живя после ликвидации совхоза «Коповский» своим хозяйством, карманными деньгами особо не баловали. А получив стипендию, оба сына привозили её маме.
Молчал Валерий и, когда его зимой, якобы, за провинность выдворили из общежития. Он не был виноват, но друзей (впрочем, друзей ли, если они не признались в хулиганстве?) не выдал. А на учёбу целый месяц ездил за 30 километров из Коповки в Вадинск – в мороз ли, вьюгу ли – на мотоцикле. Простужался, болел, но «испытательный» срок выдержал.
Русский парень от пуль не бежит
Два десятилетия назад в Коповку уже приходил так называемый груз «200». В первую чеченскую кампанию, в начале 90-х прошлого столетия, на войне погиб коповец Олег Анненков – он проходил срочную службу и попал в пекло… Но тогда всё было понятно. Хотя, нет. Военные конфликты, вспыхивающие то тут, то там, в которые всегда вмешивается и играет в них ведущую, увы, роль большая политика, родителям, теряющим своих детей, не понять никогда.
Валерий Мещеряков погиб с разницей в 20 лет со своим односельчанином Олегом Анненковым и с разницей в 11 дней с земляком Владимиром Кондаковым, уроженцем Сосновоборского района, которому был всего 21 год. В детстве он тоже болел, и мама боролась за его жизнь. И спасла. И он тоже очень хотел служить. В отличие от Валерия, Владимир всегда был откровенным с мамой. Но, как и Валерий, скрыл от неё, что едет на войну. Он погиб 20 августа. Тоже под Луганском. Похоронили его на родной земле, так как долго искали, лишь 14 сентября. О Владимире написали наши коллеги из «Пензенской правды».
Обоим парням было за 20. И вряд ли их позвали на войну юношеские романтика или максимализм.
А обе мамы по-прежнему ждут сыновей.
– Мне кажется, что он приедет. Я жду, что он вот-вот позвонит, – говорит Т. Н. Мещерякова.
Но телефон сына, который родителям
вернули без sim-карты, молчит уже почти 3 месяца. Молчал он и 20 ноября, когда Мещеряковы разрешили к ним приехать, в день рождения Николая Сергеевича. Впрочем, в доме Мещеряковых в этот день не ждали гостей. Ведь с ними надо веселиться, радоваться.
…К чему? К чему эта неправильность в мире – когда родители хоронят детей? Зачем наши мальчишки уходят на войну, заставляя плакать матерей?
Вместо послесловия
Семья Мещеряковых – рядовая коповская. Сейчас Николай Сергеевич и Татьяна Николаевна живут своим хозяйством. На подворье у них овцы и поросята. Корову несколько лет назад перевели. Потому что все трое мужчин работали в Москве.
12 лет ездил на вахту глава семьи. Младший сын Дмитрий живёт в Коломне, у него семья. Он и жена работают во вневедомственной охране. Воспитывают двухлетнюю дочку. Её крёстный Валерий тоже работал в Москве. На постоянной основе. После его гибели отец со столицей завязал, на заработки из дома больше не уезжает. А ведь когда-то семья, как многие вадинские простые, крестьянские семьи, жила сельским хозяйством. В Коповке был совхоз. Николай Сергеевич, шофёр по профессии, работал управляющим. Татьяна Николаевна, имея профессию швеи-мотористки, по специальности никогда не работала. А была то уборщицей в медпункте, то нормировщицей в совхозе, трудилась и на току.
Когда после перестройки всё в нашей стране изменилось, Мещеряковым, тоже как многим, пришлось как-то приспосабливаться, подстраиваться под новые условия, даже выживать.
Учиться жить заново им приходится и теперь. Могли ли они подумать, что в мирное время, когда быт, казалось бы, налажен, на их долю выпадет такая участь?
...Раньше, до трагедии, Мещеряковы смотрели по ТВ новости из некогда братской республики. Сопереживали.
– Было жалко, – говорит Татьяна Николаевна.
Больше супруги не смотрят, не могут смотреть репортажи из Украины – она отняла у них сына…
Афганистан, Чечня, теперь Украина – они забрали жизни троих сынов вадинской земли. Парни сложили свои головы. Как когда-то, в годы Великой Отечественной, их прадеды и деды. Правда, во имя чего бились в 1941-1945-м, было ясно. Вся страна тогда встала на смертный бой ради защиты Отечества от вероломного врага. За что и ради чего погибают молодые парни в конце XX начале XXI века?
И… мысли вслух
Решение написать о Валерии Мещерякове пришло сразу, как только в Вадинский край пришло страшное известие… Но вот, чтобы решиться позвонить родителям, спросить согласие, найти для этого слова, понадобилось время. Быть может, то самое, которое нужно, чтобы близкие оправились от горя. Быть может, то самое, которое, говорят, лечит. Хотя… может ли оно залечить душу, раненую потерей собственного дитя? Вряд ли рана затянется – с ней предстоит жить. Навсегда.
Как найти слова для матери, для отца, потерявших сына, чтобы они рассказали о нём всем, пережив своё горе ещё раз?
…И ещё. Такие истории должны рассказываться. И непременно из первых уст. Теми, кто человека знал. Говорят: не судите. Не судите – да не судимы будете. И только Бог нам судья. Кто-то спросит: к чему это? А к тому, что одновременно с пришедшим в район известием о гибели коповца поползли слухи, пошли пересуды о том, где именно он был, на какой стороне. Человеческие языки, к сожалению, имеют такое свойство: один ляпнул, другие подхватили, перевернули. Судить легко, правда? И осуждать. И сомневаться.
Да только никто не знал о том, что Валерий Мещеряков собирался и поехал на войну: ни родители, ни брат, приезжавший к нему за 2 дня до отъезда, ни пятеро друзей, жившие с ним вместе в Москве. Никто не знает, кто его позвал в Украину, с кем он уехал, зачем и как он туда попал. Этого, наверное, никто уже не объяснит и не расскажет родителям так же, как и то, как Валерия, фактически по состоянию здоровья негодного к армейской службе, в своё время взяли армию.
…Вот поэтому-то и надо, чтобы узнали о человеке из первых уст. Мама предполагает, что отправился сын в Украину, так скажем, для послужного списка, ради осуществления своей всё той же давней заветной мечты, с которой он жил и не расставался – работать в полиции. Может быть, ему что-то пообещали? Содействие? Или, не находя возможности реализовать мечту здесь, решил попробовать там? Об этом знал только он. Да разве что ещё те, кто стоял с ним в тот злосчастный день, 31 августа, плечом к плечу.
– Валера хотел служить людям, защищать их, – снова и снова повторяет мама, роняя слёзы, рассказывая о сыне...
Алла Яковлева