Юрий Бутусов

Знаменитый незнаменитый бой. Этот бой мог превратиться в большую трагедию, и о нем узнали бы все. В разгар сражения за Дебальцево, 1 февраля 2015 года под селом Троицкое Луганской области противник ворвался на один из ключевых опорных пунктов обороны – ВОП «Саша» (другое название ВОП "Станица"). Неудачный ход боя нашим воинам удалось переломить только благодаря профессиональным действиям и мужеству ряда наших бойцов и офицеров. 36 российских наемников из РФ, Украины и Беларуси были уничтожены.

А стал знаменитым этот бой спустя год, когда в сети появилось видео, записанное пехотинцем 17-й танковой бригады Александром Юхименко: http://censor.net.ua/…/lyudi…/sortby/tree/order/desc/page/7…

Боец снимает трупы российских боевиков на поле, и снимает с одного из них себе берцы, поскольку сам ходил зимой в кроссовках. Видео стало хитом интернета. Сейчас выяснилось, что сам Юхименко в том бою непосредственного участия не принимал – это видео он записал по приезду на следующий день, 2-го февраля когда проходила зачистка, уборка трупов и оружия.

Менее известно другое видеосвидетельство – со стороны противника. Российский наемник с позывным «Чечня», которые воюет на Донбассе в составе группы боевиков национал-большевистской партии, был ранен в бою 1 февраля и рассказал о том, как виделся бой с той стороны.
«Чечня» - типичный «борец за права русскоязычных» - сам он говорит исключительно на блатном жаргоне, уши переломаны, тюремный стаж очевиден. Подобный генетический мусор составляет ядро боевых групп оккупационных войск, так что осторожно, много мата:
https://www.youtube.com/watch?v=8oaiolQK6Rg

Уточнение: боевики захватили не три, а всего один блиндаж, и то, не успели его занять. Они не уничтожили три танка, а всего один повредили. Погибло два украинских воина, а не 120, как нафантазировал блатной «Чечня». Важно, что бандит подтвердил некоторые известные нам детали боя, и их можно сопоставить с другими сведениями. По украинским данным, было уничтожено 32 боевика, «Чечня» заявил о 36. Думаю, его цифра более достоверна, в этом он как раз ошибиться не мог, он же там продолжает службу.

А вот видео допроса пленного российского наемника из Беларуси Евгения Пацюка, который был ранен в том бою, но ему повезло выжить:

http://censor.net.ua/…/priehal_iz_borisova_cherez_moskvu_i_…

А между тем, бой является также примером грамотных действий нашего танкового резерва в обороне. И примером весьма дерзкой попытки врага, которая вполне могла увенчаться успехом, если бы не быстрые и решительные действия наших ребят на опорнике и резервной группы.
Троицкое находилось на самой горловине дебальцевского плацдарма, и имеет важное стратегическое значение для связности всего фронта под Попасной. ВОП «Саша» находился в двух километрах от Троицкого, и к селу у противника были удобные подходы, что позволило бы ему закрепиться в этом районе. Взятие опорников под Троицким привело бы к глубокому вклинению противника в нашу оборону, и это имело бы тяжелые последствия для дальнейшего сражения. Поскольку создавалась угроза для дальнейшего продвижения противника чтобы перерезать горловину плацдарма.

А вот что рассказали про тот бой его активные участники. Рассказывает на тот момент командир 8-й танковой роты 17-й танковой бригады Сергей Юрьевич Федосенко, позывной «Федос». Сергей был мобилизован, в армии он служил ранее офицером танковых войск, закончил Харьковское танковое училище, на момент боя – 38 лет, до мобилизации служил в службе безопасности одного из горно-обогатительных комбинатов Кривого Рога:

«Танки являются одной из наиболее эффективных систем вооружения в войне на Донбассе. Но большинство потерь танков в войне с Россией – результат неграмотной тактики применения. Танки загоняют на блок-пост или опорный пункт чтобы пугать противника внешним видом, и ободрять свою пехоту. На передовой танки обнаруживают, и поражают в первую очередь огнем артиллерии, минометов и противотанковых ракетных комплексов. 70% процентов наших боевых потерь танков – это бессмысленное стояние на месте и расстрел артиллерией и ПТРК.
Далее – проводить ротацию пехотинцев, заменять личный состав по болезни гораздо проще, чем танкистов. Танки разбросали по опорникам, люди там живут в тяжелых условиях. Был момент, когда из-за болезней 80% личного состава моей роты были не боеготовы.

А ведь еще в тридцатых годах немецкий теоретик танковой войны Гудериан писал, что танк – это средство маневренной войны. Танк должен воевать маневром, огнем и скоростью. Я принимал участие только в одном бою на ближней дистанции за время своей службы на фронте – именно тогда, 1 февраля, а остальное – перестрелки на дальних дистанциях.
Итак, что случилось 1 февраля 2015-го на опорном пункте «Саша» - его еще называли ВОП «Станица». Этот опорник находится на окраине Троицкого. Часть танков нашей роты была, к сожалению, по приказу вышестоящего командования прикомандирована к опорным пунктам. На ВОП «Саша» стояло два наших танка.

Что помогло нам в том бою?
Во-первых, наш командир батальона Геннадий Мирохин – грамотный офицер, понимая значение мобильного танкового резерва сформировал ударную резервную группу в составе двух танков и одного БМП с отделением пехотинцев в Попасной. У нас была четко поставленная задача – в случае нападения противника немедленно выдвигаться для контратак на угрожаемое направление.

Во-вторых, мы постоянно отрабатывали эту задачу, разведывали подходы, взаимодействие, просчитывали варианты действий, в том числе не раз проигрывали и ситуацию с вероятным нападением на ВОП «Саша». Район действий и система обороны были нами хорошо освоены. Мы были способны быстро принимать решения.

Во-третьих, экипажи этих двух танков были сформированы из хорошо подготовленных экипажей, которые служили еще до войны, на каждого можно было положиться.

В-четвертых, наши танки были в полной боевой готовности, все детали и механизмы были исправны, что, к сожалению, в то время было нечастым явлением.

Как нам удалось обеспечить боеготовность танков? Мы работали над этим постоянно. И ключевую роль сыграли волонтеры – неравнодушные люди, их контакты расскажет мой наводчик Александр Сурсяков. У нас не было важнейших деталей – форсунки и свечи подогревателя. Не могли достать, запросы писали, бегали, просили. Нету. Однажды киевские волонтеры дали мне телефон – «там решают проблемы». Звоню – а там генерал со мной говорит – сам начальник управления бронетанкового вооружения Генштаба! Голос командный, суровый – «передайте вашему зампотеху, пусть завтра приедет в Харьков, получит на складе все необходимое!». Я поразился какие контакты у наших волонтеров, раз они влияют на решения на самом верху. Мы поехали за запчастями, но увы, генерал не помог – качественных запчастей у нас так и не появилось.
И вот тогда волонтеры – друзья Сурсякова купили нам у каких-то армейских «барыг» за свои деньги для наших танков вообще все необходимое – и форсунки, и свечи, и триплексы, и даже танковые ночные прицелы! Оказывается, все это у нас можно купить с рук.

Но это еще не все! Наши танки вообще не смогли бы ездить на армейском топливе. Топливо в армии – дерьмо, которым можно только убить двигатель. Поэтому волонтеры нас полностью обеспечили специальными топливными присадками, которые мы доливали в топливо. И именно поэтому наши танки резерва были всегда на ходу.

Поэтому сразу хочу отметить – в результатах боя есть прямая заслуга и наших волонтеров – Сурсяков вам назовет их имена.

А теперь о самом бое. ВОП находился на окраине Троицкого фактически. К селу подходила глубокая балка, которая со стороны противника подходила к Троицкому.

Надо отдать должное дерзкому и рассчитанному риску противника. На этом участке ближних боев не было. В основном работала артиллерия. И вот противник провел тщательную доразведку, и установил, что балка не прикрывается ни минными полями, ни дозорами.
И вот штурмовой отряд до 100 человек незамеченным накопился по этой балке в лесопосадке вблизи Троицкого. Затем они пробрались в тыл нашей позиции. Заминировали единственную дорогу к опорному пункту. Их замысел был таким – максимально использовать фактор внезапности, провести штурм опорника в самое благоприятное время и с самого неожиданного направления – с тыла. «Саша» не был оборудован для круговой обороны. Проблема была та же, что и везде – пьянство, это снижало боеспособность. Поэтому атаку противник решил провести как только светает, в расчете, что все спят, бдительность утрачена, что при заходе с тыла их никто не обнаружит, укреплений там нет, позицию захватят внезапно. Поэтому артиллерийская подготовка не проводилась.
И вот в 6 утра они атаковали. Началось у них удачно. Отчасти расчеты противника оправдались. Никто из часовых не заметил, что большая группа пехоты выдвигается для атаки. Им удалось захватить один наш танк практически без боя. Но затем их все-таки обнаружили. Российские наемники окружили бункер танкового экипажа и бросили туда две гранаты. Там было несколько человек, но их спасло, что вход в блиндаж был занавешен двумя одеялами. Они откинули одно и бросили гранаты – но их удержало второе одеяло. Гранаты рванули, но вход в бункер был буквой «Г», поэтому гранаты внутрь помещения не попали, взрыв произошел в коридоре. Был открыт огонь, и наши ребята смогли остановить дальнейшее продвижение противника и подать сигнал тревоги. У входа в бункер в бою с противником погиб наш танкист – Дмитрий Головин – он не успел добежать до танка. Ребята в блиндаже уцелели, враг уже не успел провести зачистку и добить их.

Мы выдвинулись не сразу. Приданная БМП с пехотой вышла из строя. Мы теряли время, ждали как они заведутся. А в это время шел бой и нашим товарищам была нужна помощь. В общем, я принял решение идти на выручку без пехоты, двумя танками. Да, это был большой риск для нас, но парни, которые отражали атаку, рисковали еще больше. Зная местность, я рассчитывал на то, что внезапной атакой мы прикроем опорник огнем, и остановим атаки.

Я предположил, что противник заминировал дорогу на случай подхода наших резервов. Поэтому мы сразу при приближении к месту боя съехали с дороги, и шли по полям. Интуиция оказалась верной – враг действительно заминировал дорогу, и после боя на этих минах подорвалась наша МТЛБ, которая вывозила раненых. Слава Богу, никто не погиб.

Так получилось, что мы двумя танками выехали прямо в тыл противника примерно в 7 утра, через час после начала боя. Танк Максима Мирошниченко проламывая посадку перед опорником и ему под гусеницы попало двое солдат противника.

Мы сразу попали под ожесточенный огонь врага – они были неплохо оснащены противотанковыми средствами. Мы видели вспышки и выстрелы со всех сторон, и начали давить огневые точки. Пришлось действовать осторожно, потому что сказалась наша старая беда – связь. У нас не было взаимодействия с нашим гарнизоном, который вел бой.
Старые рации Р-173 держали связь между танками и со штабом батальона, а вот с самим опорником не было. Не было и целеуказания. Противник прятался в наших окопах. Это была наша проблема, которая не позволила нанести врагу еще больший урон.

Нам повезло, что в результате оттепели окопы были непригодны для боя – залиты водой. В результате нашего маневра штурмовой группе противника отступать было некуда, им пришлось продолжить бой уже в невыгодных условиях. Мы попросили через штаб, чтобы наши попрятались, и начали отрабатывать из всех стволов. Дистанция боя была короткой, я же говорю, даже под гусеницы попадали.
Я опасался противотанковых средств, но вместе с тем я прекрасно понимаю их возможности – уничтожить маневрирующий танк не так легко, как может показаться. Чтобы попасть из гранатомета в танк, который идет на скорости и стреляет надо иметь яйца и немалую профессиональную сноровку. Ведь если промажешь, то танк может навестись и быстрей, а 125 мм снаряду особой точности чтобы накрыть окоп не требуется. Действия ПТРК также ограничивается и посадками, и маневром, и заметить их на ближней дистанции гораздо легче.

Я смотрел описание боя со стороны противника, что якобы у них были попадания в наши танки, но это у них нервы говорят. На самом деле попаданий не было, хотя много осколков нас поцарапало. Мы не стояли на месте, и активно вели прицельный огонь. Если танки грамотно применяются на поле боя, имеют свободу маневра, пехоте очень тяжело их вывести из строя.
Я определил где стоят наши и мы подлетели к танку Михаила Москаленко, он мне объяснил обстановку. Его танк был выведен и строя – граната прожгла ствол, другая граната заклинила башню и люк наводчика. В общем экипаж танка мог стрелять только из автоматов. Из-за оттепели танк стоял в глубокой луже на месте капонира.

Михаил показал, что враг захватил другой наш танк. И я понял, что надо его отбить пока они не пустили его в дело против нас. Поэтому мы стали отжимать наш танк – Максим нас прикрывал. Противник пытался использовать танк, но не успел.

Скоро у нас закончились боеприпасы. Мы быстро рванули в тыл на дозаправку. Комбат Мирохин обеспечил подвоз прямо на передний край заправщика с топливом и машины с боеприпасами. Мы быстро заправились и вернулись назад в бой. Противник бы уже отошел, но местность была открытой, им было это тяжело сделать на открытой местности. Разрядили еще один боекомплект. Разумеется, сопротивление было практически подавлено.
Надо отметить, противник защищался отчаянно. Один наемник получил ранения и подорвал себя гранатой, чтобы не взяли в плен.
За этот бой никто из нас не был награжден. Возможно, наградили погибших двоих ребят на опорнике. Я не удивляюсь. В моей роте служили ребята, о которых вы писали еще во время боев за Иловайск – механик-водитель Мартынюк, например, который прорывался на российском Т-72, так вот даже они до сих пор не награждены ».

А вот рассказ наводчика танка Федосенко – киевлянина Александра Сурсякова, на момент боя ему было 39 лет. Александр Сурсяков прослужил в танковых войсках 5 лет, потом ушел на гражданку, до войны работал начальником отдела продаж ООО «Автоцентр Киев» на Нивках, продает автомобили марки «Шкода». Сейчас после демобилизации вернулся на работу. Вот его рассказ:

«Я был наводчиком в экипаже Федосенко. Нашим мехводом был Игорь Пирогов. Второй танк – командир взвода Максим Мирошниченко, мехвод – зампотех роты Александр Андреев, наводчик – Максим Черненький.
Все ребята боевые, в каждом уверен как в себе, всех неготовых к войне отсеяли заранее.

ВОП «Саша» был относительно спокойным местом, который периодически накрывала артиллерия, но контактных боев там не было. И вот расслабились, пропустили большую группу к себе в тыл, не заметили накопления для атаки. Боевики туда еще накануне зашли. Атаку их тоже проспали, бой начался когда противник уже ворвался на позиции.
Мы входили в состав 3-го батальона 17-й танковой бригады. Нас подняли по тревоге, наше время выдвижения – 30 минут. Но замешкались, потому что пехота на БМП была не готова. Вообще это проблема, для нормального взаимодействия с танками нужна и боеспособная пехота – теперь у нас в ударный отряд в батальоне определяют прежде всего «контрактников», наиболее мотивированных бойцов. Но мы все равно рванули с Попасной. Заехали не по дороге, через поля, и это стало неожиданным для противника. Мы выскочили из посадки, до опорника, на котором шел бой было метров 600. Наших оттеснили на левый фланг, часть опорника была захвачена. Но наши ребята отбивались нормально, хотя ВОП не был подготовлен к круговой обороне, а противник атаковал именно из нашего тыла. Мы зашли противнику в тыл и им сразу же стало не до атаки.

Нам было сложно из-за отсутствия связи с опорником. Связь с комбатом Мирохиным была, и мы пытались наладить взаимодействие через него.
Самое тяжелое в бою? Мы использовали крупнокалиберный пулемет НСВТ на башне, это отличное оружие, но с большим недостатком – его короб рассчитан всего на 150 патронов. Мы быстро их отстреляли, и надо было заменить короб. У меня как раз были бронебойные патроны, чтобы прочесать посадку. Но менять короб под огнем противника, да еще и на ходу, во время боя – нереальная задача.

Хорошо, что комбат быстро организовал пополнение боезапаса и топлива, это позволило нам быстро все отстрелять и сразу же вернуться для нового захода. Мы били очень интенсивно.
Надо отдать должное и нашим подразделениям, которые находились на опорном пункте «Андрей», который начал фланкирующим огнем накрывать посадки перед фронтом «Саши», чтобы не позволить противнику наращивать силы и атаковать с фронта.
Важно, что ребята на опорнике продержались до нашего подхода, не растерялись когда враг сумел занять ряд позиций.
Боевиков мы там набили много. Наши потери – один танк на опорнике поврежден. Второй, который противнику удалось захватить, остался цел, они так и не успели применить его вооружение.

Мы захватили несколько раненых боевиков, но выжил из них только белорус Евгений Пацюк. Может и больше бы спасли, но на установленных боевиками минах взорвалась наша МТЛБ и ранили доктора.

Был убит российский боевик с позывным "Космос", за его тело потом удалось выменять 10 живых наших пленных.

В ближнем бою на опорном пункте «Саша», к сожалению, пали смертью храбрых двое наших товарищей: Головин и Человский. Около 15 человек были ранены. Тяжелей всех был ранен наш доктор – когда он вывозил раненых на МТЛБ, они подорвались на мине, установленной боевиками, чтобы отсечь наши резервы.

Хочу сказать о волонтерах, без которых наша рота не смогла бы успешно воевать.

Самым необходимым, включая дефицитные детали танков, которых нам не могли выдать на военных складах, меня, наших бойцов и наши танки обеспечивали Юрий Тимофеев и вся компания ООО «Автоцентр Киев», в которой я имею честь работать, Вахтанг Джукашвили и его супруга Юлия Хомич, Игорь Булгаков, Михаил Березовчук, волонтерский центр «Перевозчик» из Новой Одессы с Юрием Шутяком, Наталья и ее команда из Киева (очень скромные люди, которые не хотят светиться). Также оказывали огромную помощь многие местные жители, но не хочу называть их имена, они близко к фронту. На нашу победу работало и помогало десятки людей, и успешная оборона опорного пункта «Саша» - это и их непосредственная заслуга. Если бы наши танки не были обеспечены всем необходимым волонтерами, исход боя мог быть совсем другим».

1 февраля в ближнем бою с противником пали смертью храбрых, до конца верные присяге народу Украины воины 17-й танковой бригады:

Дмитрий Головин, старший солдат, 33 года, из Владимира-Волынского Волынской области. Узнав об обострении обстановки на фронте, Дмитрий раньше времени прервал свой отпуск, чтобы прийти на помощь своим боевым товарищам. Дмитрий один без жены воспитывал двоих несовершеннолетних детей, сейчас они на попечении его родителей.

Дмитрий Человский, сержант, 34 года, из Кривого Рога Днепропетровской области. Дмитрий был до войны шахтером шахты «Гвардейская» - в том бою он был наверное, единственным настоящим русскоязычным шахтером, которого атаковавшие наемники из России приехали «освобождать» от притеснений «хунты». Дмитрий был племянником главы Терновского райсовета Кривого Рога В.Терехина, но никакие связи не использовал, а достойно выполнял воинский долг перед Родиной. У Дмитрия осталась жена и 7-летняя дочь.
Вечная память…