ВЛАДЛЕН КРИВОШЕЕВ: МНЕ СТЫДНО И БОЛЬНО ЗА 1968 ГОД, НО Я ГЛУБОКО РАЗОЧАРОВАЛСЯ В ВАЦЛАВЕ ГАВЕЛЕ

Антон Каймаков
21-08-2007

События 1968 года, вторжение войск Варшавского договора в Чехословакию, осуществившееся по требованию руководства Советского Союза и по прошествии почти сорока лет остаются незажившей раной в душах людей. Каждый год мы возвращаемся к этой теме для того, чтобы лучше осознать историю и научиться понимать и оценивать происходящее сегодня. Наш собеседник Владлен Михайлович Кривошеев ученый-экономист, кандидат наук, в 1968 году работал собственным корреспондентом второй по величине и уважению газеты Советского Союза «Известия». Он лично был знаком с Александром Дубчеком и собственными глазами видел начало и конец «Пражской весны». Сегодня мы предлагаем вашему вниманию свидетельство очевидца. Наше интервью с Владленом Михайловичем было записано по телефону.

«В Чехословакии тогда было очень интересное время. Было время обновления, время развития экономических идей. Появился Ота Шик со своей интересной экономической реформой. Суть этой реформы я и изложил на страницах «Известий». На наших страницах выступал и Ота Шик, которого потом объявили врагом социализма. Это были систематические публикации под рубрикой «Опыт наших друзей». Меня за них хвалили и поддерживали. Вся информация, которую я присылал из Чехословакии, была сугубо положительной. И я ничуть не врал, я искал положительные моменты в жизни, которые были бы полезны и нам. Именно так я и определил свою миссию - найти все хорошее и доброе, что может претворяться и у нас в жизни. Мне очень нравилась эта реформа, она была принята и одобрена нашими экономистами. Но потом начались придирки, что, мол, в Чехословакии насаждают частную собственность».

Перелом наступил после январского пленума, когда на смену Антонину Новотному во главе компартии Чехословакии становится Александр Дубчек.

«Тогда и начали ломаться отношения, потому что Александр Дубчек отменил в прессе цензуру и газеты стали откровенно писать о тех недостатках, которые были в Советском Союзе. Расходилось виденное с тем, что о нас твердили - что СССР идеальная страна, что нет никаких недостатков, и все, что там есть - все хорошо. Я помню глупости, как например, постоянные напоминания о том, что Советский Союз наш образец во всем. Даже помню, что на замечательной фабрике Koh-i-Noor на крыше метровыми буквами было написано, что «Sovetska tuzka je nas vzor». Ну, да! Наши карандаши был намного хуже, чем карандаш Koh-i-Noor, но тем ни менее, все было наоборот».

Настал август 1968 года.

«Ломка отношений началась еще до августа. Насколько я тогда понимал, во многом что-то исходило из посольства. Посольство будоражило общественное мнение у нас в стране, необъективно оценивало процессы, начавшиеся в Чехословакии. Например, отрицательные оценки некоторых явлений нашей жизни послом воспринимались, как антисоциалистические и даже, как антисоветские выпады. Это было крайне неверно, и я выступал на собраниях в посольстве и говорил, что если нас критикуют за существенные недостатки, эту критику нельзя воспринимать, как антисоветизм. Это нормальная, естественная реакция людей, которые видят реальную жизнь у нас в стране, видят, что это не так и пишут об этом. Но эти авторы были признаны антисоциалистическими, антисоветскими - со всеми вытекающими из этого последствиями».

Отношения между корреспондентом «Известий» и посольством из-за попыток объяснений складывались весьма плохо. Владлена Кривошеева, по его словам, пытались заставить писать статьи в соответствии с взглядами официальных представителей СССР в Чехословакии. Например, это касалось роли Клемента Готвальда, о котором посольство требовало писать лишь в положительном ключе. При этом существовала четкая установка, что задание газетчику может дать исключительно главный редактор.

«Я помню разговоры о том, что введут танки, что, как говорится, стукнут кулаком по поводу антисоциалистических процессов, которые, якобы, начались в политической и идеологической жизни Чехословакии. Пытались их не то, чтобы откорректировать, пытались фальсифицировать, что ли. Посольские работники пытались преподнести нашему руководству данные попытки, вывернув их наизнанку. Мы с журналистами, Василием Журавским - корреспондентом «Правды» и Гедусенко - газета «Труд», собрались втроем и договорились, что надо проинформировать наше руководство, что это все не так, что никаких антисоциалистических процессов в Чехословакии не происходит. Я приехал и на редколлегии рассказал, что как, зачем и почему. Тогда главный редактор, выслушав меня, сказал: «Поезжайте. Работайте дальше. Мы Вам доверяем». Я вернулся обратно и продолжал писать о том, как все на самом деле было. Ну, а когда свершилась эта дурацкая акция, когда вошли танки, я заболел. У меня заболело сердце, потому что это была совершеннейшая глупость во всех отношениях. Если даже можно бы было интерпретировать реакцию Запада на происходящее в стране, как возможную опасность с западных границ, угрожающую границам социализма, - ну, ввели бы танки, поставили бы их вдоль границ. Зачем их вводить в столицу государства, которое от границ удалено на тысячи километров? Зачем нужно было танки ставить на трамвайные рельсы, зачем нужно было парализовать город? Каким образом борются с угрозой, нависшей над социализмом, на трамвайных рельсах Праги? Глупость совершеннейшая, чушь. О чем я открыто и сказал в посольстве».

Подобные речи Владлену Кривошееву не могли пройти даром. Корреспондента было решено отозвать. После возвращения в Москву, рассказывает Владлен Кривошеев, он был вынужден покинуть «Известия». Полученный «волчий билет» не позволил ему вернуться на постоянную работу в прессу, хотя Владлену Кривошееву и удавалось иногда публиковаться в газетах и журналах. Естественно, длительное время, даже во времена «оттепели Михаила Горбачева» он оставался невыездным.

Я бы хотел Вас попросить в воспоминаниях вернуться в Прагу того времени и рассказать о своих впечатлениях.

«Во-первых, мне не хотелось выходить на улицу. Мне было стыдно. Мне было стыдно ходить в магазин рядом с моим домом. Мне было стыдно появляться на глазах у тех людей, которых я знал. Было по-человечески стыдно».

Но Вам все-таки приходилось встречаться с теми, кого Вы знали. Как изменилось их отношение к Вам?

«Мои друзья, которые знали мою позицию, относились ко мне так же хорошо, как и до этого. Приходили, помогали, меня же успокаивали. И даже с Дубчеком после этого у меня отношения не изменились».

Однажды Вы заявили, что мне нестыдно за 68-й год.

«Нет! За 68-й год мне все равно стыдно и больно, потому что это травма. Но дело в том, что я глубоко разочаровался в Гавеле, который, придя к руководству страной, заявил себя как миротворец. Он прекратил производство военной техники и заявил, что сугубо стоит на позициях миротворца и вдруг принял участие в бомбежках Югославии. Он не промолчал, не осудил. Более того, он просто принял участие, поддержал. Да, у меня несколько отлегло. Теперь я не чувствую себя столь виновным, как это было. Хотя за ту акцию боль у меня остается. Она была глупая, бессмысленная. Она поссорила. Она навредила отношениям между народами».

Таково мнение Владлена Михайловича Кривошеева, который во время событий августа 1968 года работал собственным корреспондентом газеты «Известия» в Праге.

http://www.radio.cz/ru/rubrika/pjatna/vladlen-krivosheev-mne-stydno-i-bolno-za-1968-god-no-ya-gluboko-razocharovalsya-v-vaclave-gavele