Мотивация западных иностранных солдат, добровольно прибывавших для прохождения военной службы в африканские страны в 1960-1980-х годах не всегда заключалась в желании получения дополнительного заработка.
Зачастую к корыстным мотивам примешивались или даже замещали их расовые и политические мотивы. Многие из бывших «наемников» до сих пор считают, что они были кадровыми военнослужащими регулярных вооруженных сил, защищавших островки белых поселенцев от наступления коммунистических боевиков. Особенно ярко такая позиция проявлялась у солдат, служивших в Южной Африке – последнем бастионе белого расизма на африканском континенте.
С 1960-х до 1980-х годов Южная Африка играла значительную роль в различных конфликтах в Южной Африке. В то время как другие африканские страны преодолели последствия европейской расовой политики после ухода своих колониальных держав, Южная Африка, наоборот, активизировала расовую сегрегацию и поддерживала режим апартеида.
Власть правительства белого меньшинства находилась под постоянным давлением оппозиционного Африканского национального конгресса (АНК) и соседних черных независимых государств. В связи с ростом внутренних и внешних угроз для власти белого южноафриканского меньшинства, правительство ЮАР начало быструю милитаризацию страны. За короткий период вооруженные силы Южной Африки резко увеличили свой размер и мощь. Военные расходы страны взлетели от 60 миллионов долларов США в 1960 году до 3 млрд. долларов в США в 1982 году. Численность армии ЮАР утроилась за это время с 77500 до 238400 человек, в основном за счет призыва белого населения. Правительство страны было полно решимости использовать военную силу для защиты экономических и социальных привилегий белых.
Запутанное соперничество сверхдержав времен холодной войны отразилась и на расовой политике ЮАР. Особенно ярко это соперничество проявилось в Анголе после ухода Португалии. Так, Аугустино Нето, лидер социалистического движения МПЛА заявил, что его партия будет правящей в новом государстве, названном Народной Республикой Ангола. Его претензии на власть поддерживались советско-кубинским альянсом. Поддержка социалистического выбора выразилась, в частности в прибытии 20 тысяч кубинских военных.
После того, как после распада Португальской империи в 1974 году волна освобождения Африки окружила региональную сверхдержаву, каковой являлась ЮАР, режим апартеида начал проводить агрессивную внешнюю экономическую политику и прямые военные операции, простиравшиеся на соседние государства, вплоть до севера Анголы и границ Конго. Агрессивные действия Южной Африки против соседних государств вызвали международное осуждение. Совет Безопасности ООН осудил Южную Африку «за агрессию против Анголы», и потребовал от Претории «воздерживаться от использования территории Намибии для проведения провокационных или агрессивных действий против Анголы или любого другого африканского государства».
К концу 1970-х и начале 1980-х военные действия в Южной Африке разгорались. Армия ЮАР (SADF) проводила крупномасштабные военные наступательные операции в Намибии, Мозамбике и Анголе. К ним относятся такие события, как «Операция Протеа», проведенная против Анголы в августе 1981 года. Активная роль Южной Африки в дестабилизации соседних стран помогла создать рынки для вербовки наемников, например, в Анголе. Но общий ход ангольской гражданской войны в основном определялся активной конфронтацией между Советским Союзом и Америкой.
По оценкам правительства США, в период с марта 1975 года и января 1976 года Советский Союз предоставил МПЛА военную помощь в объеме 100-200 млн. долларов США и направил в страну 170 «советников», в то время как Куба поставила вооружения на 70 млн. долларов США и направила 11400 «советников». Стремясь взять реванш за недавнее поражение во Вьетнаме, США пожелали активно противодействовать расширению советского влияния в Центральной Африке и начали предлагать расширенную поддержку движениям ФНЛА и УНИТА. В 1975 году государственный секретарь США Генри Киссинджер заявил: «[Мы] не может игнорировать, например, существенные советские поставки оружия в Анголу, которые инициировали соперничество великих держав в Африке в первый раз за 15 лет». С последующим распадом ФНЛА в конце 1970-х годов, США сконцентрировали свои усилия на тайной военной помощи движению УНИТА, которая осуществлялась в основном под руководством Центрального разведывательного управления (ЦРУ).
Гражданский конфликт, который бушевал в Анголе с 1970-х годов вплоть до прекращения огня в 1989 году иногда называли «войной между США и СССР по доверенности». Историки считают ангольский конфликт «классическим случаем иронии холодной войны». Нефтяные компании, работающие в Анголе, находились в основном в американской собственности, и доходы, которые они получали, использовались для борьбы против повстанцев, поддерживаемых американцами. Ситуация в конечном счете стала настолько абсурдной, что войска, финансируемые советско-кубинским альянсом, защищали американские нефтяные скважины от поддерживаемых США повстанцев.
Соперничество в Африке в 1960-х, 1970-х и 1980-х годов, инициированное холодной войной стало более сложным, когда оно начало переплетаться с расовой политикой. Даже западные историки отмечают, что коммунизм (и социализм) является по своей сути анти-расистской и анти-империалистической идеологией. Конечно, при таком подходе советский блок не мог не оказывать помощь освободительным движениям в Африке. Связи между политикой холодной войны и расовой политикой становится еще более очевидной, если учесть, что режимы белого меньшинства в Родезии и Южной Африки использовали антикоммунистическую риторику, чтобы скрыть или оправдать их расовую сегрегационную политику на международной арене.
Однако те же западные историки отмечают, что социализм не исключал проявлений расизма. В качестве примера обычно приводится «дискриминация» евреев в Советском Союзе в течение 1970-х годов.
Для Претории было очень удобно позиционировать себя в качестве антикоммунистического бастиона «цивилизованного христианского Запада», но в реальности ее главным мотивом было сохранение власти белого правительства. Кроме того, консервативные правительства Родезии и Южной Африки использовали эту уловку, чтобы заручиться поддержкой со стороны США и их союзников по холодной войны в попытке узаконить свои агрессивные действия против окружающих черных марксистских государств. Например, 27 ноября 1977 года, реагируя на советскую поддержку МПЛА в Анголе, южноафриканский министр обороны Бота обратился к западным державам с призывом помочь Южной Африке в предотвращении «создания Советским Союзом постоянной точки опоры в Анголе». Используя риторику времен холодной войны, он заявил: «Я хотел бы, чтобы свободный мир показал свою заинтересованность в изгнании России из Южной Африки».
Однако, такие заявления произносились в тот момент, когда южно-африканские чиновники даже и пыталась скрывать факта активного военного вмешательства ЮАР в Анголе. Также, премьер-министр Родезии Ян Смит критиковал Запад за его «трагический провал» в ответ на советско-кубинскую интервенцию в Анголе. Антикоммунистическая пропаганда, используемая как в Южной Африке, так и в Родезии стала частью более широкой пропаганды холодной войны и она действительно влияла на привлечение иностранных солдат в африканские конфликты.
Некоторые бывшие наемники подчеркивали, что именно политика холодной войны подтолкнула их к участию в войнах в Африке. Например, один из бывших наемников рассказывал журналистам, что главной причиной его вступления в армию, работающую на конголезское правительство при подавлении восстания Симба в конце 1960-х годов было именно политическим: «Когда начались проблемы в Конго..., стало очевидно, что это опять дело рук кровавых коммунистов».
Первоначально, в беседе, бывший солдат использовал лозунги холодной войны и преобладающие антикоммунистические настроения, чтобы объяснить свои мотивы для службы в Конго. Однако, в дальнейшем он стал рассказывать и о расовой политике. Он напомнил о своей решимости защищать белых поселенцев, которые, после быстрой деколонизации Бельгии и убийства Патриса Лумумбы, стали объектом репрессий со стороны племени Симба: «кровавые войны Симбы начали атаки на белых людей и монастыри, они начали насиловать монахинь и тому подобное, и я подумал, что пришло время для меня, чтобы подать руку помощи. Моя мотивация была – охранять всех этих людей, всех монахинь и фермеров, обеспечить их безопасность...потому что коммунистические повстанцы, Симбы Лумумбы, как они себя называли, держали людей в страхе...». Подтверждением мнения этого бывшего рядового является письменный отчет от 1884 года одного из лидера наемников Майка Хора. В нем он рассказывает о своем участии в боевых действиях в Конго: «Я обнаружил, что играю существенную роль в политической жизни Конго и в формировании будущего этой великой страны. Этот опыт научил меня, что борьба за Африку и за новые африканские независимые государства в настоящее в настоящее время ведется плохо физически и идеологически подготовленными людьми. Солдат-наемник, если он отвечает требованиям высокого уровня, может оказаться единственным реальным препятствием коммунистического вторжения в Африку». Такие рассказы показывают, что одним из побудительных мотивов вербовки в наемники было политически мотивированное решение.
Несмотря на то, что в размещаемых в газетах и журналах объявлениях о вербовке наемников не указывалось никаких политических причин, такой мотив все же присутствовал. Так один новозеландец, вспоминая о своем решении отправиться в Родезию рассказывал, что, несмотря на то, что его личное решение было сугубо аполитичным, в Африке он часто встречался с другими иностранными солдатами, которые «были там, потому что они были определенно антикоммунистами. Это была война не против африканцев или черных. Это было большее явление, столкновение с ... э-э ... Русскими, Советами». Другой наемник рассказывал о подобных наблюдениях во время своей военной службы в Родезии: «Было много парней, которые фактически утверждали, что они находятся на антикоммунистической войне ... Я обнаружил, что они были американцами». Дневник покойного Джона Алана Кои, который погиб в бою во время службы в подразделениях спецназначения Родезии, предоставляет ценную информацию о жизни американского гражданина, который в 1972 году оставил офицерскую службу в Корпусе морской пехоты США для того, чтобы поддержать «Программу обучения для Родезии по борьбе с коммунизмом» и «помогать поддерживать европейскую цивилизацию в Африке». Как консервативный христианин Кои выражает глубокое разочарование в политике США и неспособности правительства остановить распространение коммунизма во время корейской и вьетнамской войн, которое в конечном итоге побудило его к вступлению в армию Родезии армии для защиты «христианского наследия Запада». Мотивацию автора дневника также подтверждает официальный отчет разведки Великобритании, характеризующий 300 американских солдат-добровольцев, которые приехали из Лондона в Южную Африку 15 сентября 1978 года для поддержки режима Смита. Авторы доклада отмечают, что отряд состоит в основном из ветеранов Вьетнамской войны, которые заявляют, что приехали «... бороться под христианским флагом в войне против националистических партизан».
Расовые вопросы и мировая политика холодной войны были мощными побудительными мотивами для добровольного иностранного вмешательства в африканские конфликты в 1960-х, 1970-х и 1980-х годах, возможно даже более значимыми, чем меркантильные денежные вопросы.
Многие бывшие иностранные солдаты, воевавшие на стороне режимов Родезии и Южной Африки, получавшие за эту службу официальные правительственные награды этих стран до сих пор не согласны с тем, что они были «наемниками».
Они оспаривают официальные определения наемничества, которые, к слову могут расходиться в разных источниках и классифицируют себя как комбатантов, проходивших законную военную службу в вооруженных силах Родезии или ЮАР.
