Тогда в конце августа 1981 г. механизированные части южноафриканцев пресекли государственную границу Анголы и при массированной поддержке авиации устремились к трем основным опорным пунктам правительственной армии (ФАПЛА) в провинции Кунене: маленьким городкам Ондживе, Шангонго и Кааме. Так началась операция «Протея». Ондживу защищала 11-я пехотная бригада правительственных войск, в которой работали девять советских военных советников и специалистов, а в городе находились пять советских женщин - жен офицеров и прапорщиков, которых те «выписали» из Союза, не подозревая, что далекая ангольская провинция Кунене в одночасье превратится для них в настоящий ад. В городке Шангонго, который обороняла 19-я пехотная бригада ФАПЛА, находились пятнадцать советских граждан, включая пятерых женщин и трех детей. А в Кааме при 2-й мотопехотной бригаде работали шесть советских офицеров, половина из которых имела при себе семьи. Всем им пришлось принять участие в боях
27 августа 1981 г. в в районе города Онджива в бою с южноафриканскими войсками были убиты советские граждане: советник начальника артиллерии бригады подполковник Киреев и его жена, советник политкомиссара бригады подполковник Важник, супруга прапорщика Пестрецова, а сам Пестрецов захвачен в плен, в котором провел около полутора лет. Освобождение Пестрецова было трудным и долгим. Для его спасения и вызволения тел погибших была пущена в ход мощная государственная машина. Были задействованы МИД, КГБ, ГРУ, Представительство СССР в ООН. Подключили и Международный Красный крест.
Освободить Пестрецова и вернуть на родину тела погибших советских граждан удалось только спустя 15 месяцев, в ноябре 1982 года. Только, когда на территории Анголы в ходе спецоперации была уничтожена группа южноафриканских диверсантов, власти ЮАР согласились обменять четверых убитых коммандос на Пестрецова и тела наших граждан. Останки советских офицеров и их жен все это время хранились в забальзамированном состоянии в одном из моргов Йоханнесбурга.
За прошедшее время штурм южноафриканцами Ондживы оброс многочисленными слухами и небылицами, которые дают пищу для дискуссий в печати и Интернете. Однако теперь мы имеем возможность взглянуть на те события глазами наших бывших противников – южноафриканских солдат и офицеров, изучить фотографии, присланные нам бывшим командиром 4-го разведывательно-диверсионного отряда RECCES Доу Штейном.
«Кто возьмет в плен русского - тому медаль и отпуск»
(Воспоминания южноафриканских солдат об операции «Протея» взяты с сайта www.livejournal.com/users/tiomkin )
Южноафриканская пресса того времени утверждала, что Пестрецова схватили случайно, якобы по ошибке. Однако и это не соответствует истине. Вот свидетельство Андре Пьетезе, военнослужащего 2-го пехотного батальона ВС ЮАР, участвовавшего в операции «Протея»: «Я помню эту историю с пленным русским, у нас писали об этом в газетах. Даже снимок опубликовали - вот он какой, советский наемник, взятый в плен в Анголе. Понятное дело, всех собак тогда начали на вас, russkies, вешать. Нас тогда командование особо предупреждало: кто возьмет в плен русского - тому медаль и отпуск. Но мы их так и не взяли, вообще такими вещами, всеми этими тайными налетами занимались парни из батальона «Буффало» и диверсанты».
Об обстоятельствах захвата Пестрецова в плен вспоминает военнослужащий 32-го батальона ВС ЮАР «Буффало» Кобус Фентер, участвовавший в операции «Протея» и штурме Ондживы: «Бойцы продолжали зачистку, когда из расположенного рядом крааля, также пострадавшей от авиаудара, раздались выстрелы в их направлении. Они открыли ответный огонь и через непродолжительное время вошли в крааль. Там они обнаружили нескольких мертвых советских офицеров, а также погибших женщин. Там же был и советский уоррент-офицер 2 класса. Захваченный в плен советский уоррент-офицер был переправлен в Намибию».
Судя по всему, после захвата советского гражданина руководство ЮАР всерьез опасалось ответных мер со стороны великой державы. Об этом свидетельствует тот же Андре Пьетезе: «Я уже позже разговаривал с бывшими сотрудниками БОСС (южноафриканская спецслужба: Бюро государственной безопасности), так они признавались, что этот русский для них головная боль была настоящая. Дескать, воякам хорошо - они его взяли в плен и спихнули нам, а дальше хоть трава не расти, разбирайтесь парни сами. Мы быстро выяснили, что секретов он особых не знает, переходить на нашу сторону не перейдет, коммунистический фанатик, сразу ясно. Понятно, что обрабатывали, пытались завербовать, но больше для порядка. Самое главное, что с ним делать никто не знал. Во-первых, всерьез боялись Москвы - а ну как Брежневу придет в голову послать авианосцы к Кейптауну или парашютистов выбросить, тем более в Афганистан уже войска послали. Во-вторых, предъявить ему особо было нечего - ну да, взяли в плен на поле боя, но с Советским Союзом мы не воевали, а значит, обязаны отдать русского обратно. Судить его тоже было нельзя - по закону информация об этом должна была быть опубликована, а такое дело не утаишь, лишний международный скандал. В общем, просто оставили его сидеть до удобного случая. Ясно же что Москва попытается его вытащить как-то. Мы же не общались официально, но существовал Красный крест и другие организации. Я думаю, что в Кремле тоже ломали голову, как его забрать».
