А. Поливин «Куда нас, дружище, с тобой занесло...»
Пребывание советских военных специалистов в «горячих точках» Африки, Азии и Латинской Америки долгое время не то чтобы не афишировалось - попросту замалчивалось. Известен такой факт: даже в 1989 г., в самый разгар перестройки и нового мышления, МИД СССР официально заявил, что «советские военные советники в боевых действиях за рубежом не участвуют». Бывают же такие совпадения: как раз в это время в самом центре Африки, в окопах, отрытых в красновато-бурой земле Анголы, звучала песня, написанная военным переводчиком Александром Поливиным: «Куда нас, дружище, с тобой занесло? Наверно, большое и нужное дело? А нам говорят: «Вас там быть не могло...».
И сегодня участники тех давних событий весьма сдержанно делятся воспоминаниями об этом непростом периоде их жизни. Может быть, от нежелания ворошить старое... Может быть, от горького чувства тогдашнего служения стране, которой уже нет на карте... А может быть, что-нибудь другое...
Дмитрию Тихонову в качестве военного переводчика довелось побывать в Анголе дважды - в общей сложности провел он в этой стране четыре с половиной года...
- В Минское суворовское училище я поступил, никаких иллюзий относительно будущей военной карьеры не питая. Просто жили мы бедновато, поэтому полное государственное обеспечение моего среднего образования было для семьи весьма выгодным. Ну и еще, наверное, сыграла свою роль настойчивость директора нашей районной школы, который позже признался: не хотел, чтобы «толковый хлопец пропал, пробосячил». Однако об этих трех «суворовских» годах вспоминаю с большой теплотой. Именно тогда научился дисциплине, получил хорошую общеобразовательную подготовку, жизненный опыт для дальнейшего, скажем так, выживания. Именно там, в Суворовском училище, хорошо усвоил такие простые жизненные правила, как «не гнись перед начальством, не то заставят лоб разбить»; «не заглядывай в зад, иначе тебя туда засунут»... Ну и некоторые другие...
После окончания училища немного помыкался туда-сюда, потом решил не суетиться и пойти в армию. Отслужил положенный срок в отдельном батальоне связи Борисовской тяжело-танковой дивизии. Кстати, перед поездкой в Анголу на заседании мандатной комиссии один из генералов спросил: что это за соединение? У нас таких нет... Хорошо, что нашелся полковник, подтвердил, что тогда, когда я служил, то есть в 1968 г., действительно, была такая, в городе Борисове Минской области - на базе танка Т-10.
Перед отправкой в Анголу проходили медкомиссию, у меня спросили: «Водку пьешь?» - «Нет» - «А почему?» - «Да потому, что мой батя, участник войны, и за меня, и за своих внуков-правнуков уже ее выпил». А следующий за мной претендент признался, что да, мол, пьет, но только по праздникам. Забраковали сразу же.
Демобилизовавшись, работал газосварщиком, деньги неплохие получал, но потом... Встретился случайно со своим одноклассником, он в МГИМО собирался поступать, а я английский уже в Суворовском неплохо знал, тогда по окончании училища выдавали диплом военного переводчика. Правда, «корочки» эти ни к чему не обязывали, но... Конечно, в армии кое-что подзабыл, тем не менее помогал ему месяц, а потом решил и сам поступать «на языки». Сдавал на факультет романо-германской филологии Киевского университета, поступил, но с оговоркой: «Английский знает хорошо, однако плохое произношение». Мне по этому поводу подсказали, что лучше выбрать другую языковую специализацию. Выбрал испанский язык.
Поскольку в КГУ была военная кафедра, то нам после его окончания было присвоено звание лейтенантов, а потом, как это было принято, приехал представитель Министерства обороны СССР, ознакомился с личными делами, оценками - это был первичный отбор. Тогда, в 1976 г., нас отобрали с курса семь человек. Все были довольны, поскольку в те времена поездка за границу означала возможность серьезного улучшения своего материального положения.
Поначалу была уверенность в том, что летим на Кубу. Об этом я сообщил семье, чтоб готовились, а сам улетел в Москву. Было нас девять человек - семь киевлян, одессит и горьковчанин. Выдали какую-то сумму денег, повели в спецмагазин, где мы и отоварились: купили по костюму, набору рубашек, туфли - все самое хорошее, отличного качества.
А потом построили, объявляют: «Принято решение отправить вас в бывшую «заморскую провинцию» Португалии - дружественную Народную Республику Ангола. Кто против - шаг вперед». Естественно, никакого «шага вперед» никто не сделал, и нас на три месяца отправили учиться португальскому языку. В Крым, в Перевальное, в 165-й учебный центр по подготовке иностранных военнослужащих при Министерстве обороны СССР. Вместе с нами тогда проходили подготовку несколько групп ПВО палестинцев и четыре группы из Кабо-Верде (Острова Зеленого Мыса). С последними мы и практиковались в португальском языке. Носили обычную полевую общевойсковую форму с лейтенантскими погонами, распорядок дня тоже был самый обычный, армейский: утреннее построение, до обеда - занятия, потом самоподготовка, лекции и общение с кабовердеанцами. Запомнилась и «летная норма» питания - кормили не как обычных солдат на 90 копеек в день, а по 3 рубля 50 копеек.
Вернулись в Москву, «десятка» снова нас всех переоформила. Собеседования, контакты с направленцем, ознакомление с инструкциями - на все это ушло два-три дня. Закупали с собой водку, черный хлеб и селедку в банках - нам сказали, что в этих продуктах ограничивать не будут... В качестве самодеятельности прихватил еще и трехлитровую банку домашнего сала. Ехали, кстати, без единого документа, удостоверяющего личность.
Нас, переводчиков группы военных советников, было, как я уже говорил, девять человек, а всего военных специалистов - около тридцати. С каким настроением летели? Что сказать... Мы были фактически в первых эшелонах, спросить, посоветоваться просто не с кем было. Но все понимали, что летим на войну. На самую настоящую, в самый разгар боевых действий. Это был ноябрь 1976 г., Ангола готовилась к празднованию первой годовщины своей независимости. А в это время уже вела активные боевые действия ЮАР, была реальная угроза наступления Бельгийского экспедиционного корпуса.
Надо сказать, что на стороне Анголы отменно воевал кубинский полк - две с половиной тысячи человек с самой современной боевой техникой. В подтверждение этого скажу, что мне пришлось переводить документы, захваченные у бойцов УНИТА. Есть такое понятие - численное соотношение наступающего и обороняющегося противника. Так вот, при наступлении на ангольские войска оно было три к одному, а при нападении на кубинские гарнизоны - десять к одному. И это при внезапном нападении! Исключались любые наступательные действия со стороны УНИТА на кубинцев, находящихся в состоянии активной обороны...
«В АНГОЛЕ НЕ БЫЛО ТАКОГО УГОЛКА, ГДЕ БЫ Я НЕ ПОБЫВАЛ»
Около часа, помню, стояли в аэропорту столицы Конго Браззавиле. Духота невероятная! В Луанде, столице Анголы, не так жарко, как влажно, к тому же измучило долгое ожидание автобуса. Довезли до нашей миссии, прожили три дня, и я получил направление в Уамбу - центр одноименной провинции. Надо сказать, что при португальцах она считалась курортной зоной, чувствовалось, что когда-то, действительно, это было цивилизованное место. Уже на следующий день был первый профессиональный контакт с рабочими, монтирующими аэродромную вышку управления полетами. Пообщался и понял: мой португальский был на самом примитивном уровне. Местный священник снабдил словарями из разбомбленной библиотеки, книгами... И только через месяц я смог более или менее сносно общаться с местным населением.
Ангола в то время была территориально поделена на пять провинций, в каждой формировались отряды вооруженных сил со штабами, бригадами и прочим. Свободного времени практически не было, поскольку шла большая организационная работа. В чем была ее суть? Это трудно передать! Фактически год ушел на составление различных списков, подбор кадров, обеспечение текущих боевых операций. Добавлю сюда и сбор довольно специфической информации о нападениях на населенные пункты, понесенных при этом потерях ангольцев, в том числе казненных с невероятной жестокостью пленных. В документах мы фиксировали количество отрезанных ушей, голов, языков, половых органов...
Гражданская война, как и все подобные войны, была, повторю, кровавой и жестокой, в том числе и по отношению к мирному населению. Насмотрелся всего этого, но потом ничего, привык. Слава Богу, сам в такие переделки не попадал, но вот друг мой Саша, фамилию его, к сожалению, уже не помню, вместе с только что сформированными полками, боевой техникой месяц по джунглям полазал. Когда встретил его, то просто не узнал: глаза сумасшедшие, а ноги ниже пояса - в страшных язвах. В госпитале его кубинцы мыли, чистили, наверное, недели две, пока привели хотя бы в относительный порядок.
Особенно трудными были первые месяцы. Хотя климат и бытовые условия оказались вполне приличными, но рацион - одни макароны с консервированной скумбрией. Чтобы разнообразить меню, как-то поехали пострелять кроликов. Я - из СВД, товарищ мой - из АК, другого оружия он не признавал. С нами охотились и кубинцы. Обычно они одной машиной не ездили, а тут - что случилось, не знаю - поехали одной. Их расстреляли из засады, девять человек погибло.
Очень много приходилось переводить уставов, наставлений, прочей документации. А потом уже было внедрение всего этого с обязательным выездом на места. Во всей Анголе не было такого уголка, где бы я не побывал. Что могу сказать об армии этой страны, строительство которой мы начинали, что называется, с нуля? В привычном для нас понимании первые два года ее практически не было. Абсолютно не было налажено тыловое обеспечение! Народ соберем, обмундируем, вооружим, кое-как разместим... А назавтра не пришло пищевое довольствие - они все понемногу разбредаются. А мы ездим и по кустам ППШ собираем...
А ангольцы... Народ очень своеобразный. Примем во внимание их практически полную безграмотность, племенную организацию жизни. А мы им читали теорию социализма... Очень доброжелательные, очень искренне, с большой радостью и непосредственностью нас встречали, принимали. Некоторые из них, самые предприимчивые, прекрасно понимали, что революция - революцией, война - войной, но нужно думать о том, как строить будущее - и страны, и свое собственное. Можно, пожалуй, сказать так: с нашей колокольни многого нельзя было понять, но по местным нормам жизнь текла нормально. В этой связи хочу сказать, что придерживался и придерживаюсь того принципа, что если человек плох сам по себе, то совсем не важно, какой он национальности. Здесь я совершенно убежденный интернационалист.
Довелось принять участие в довольно опасной акции по разоружению соединения мятежного генерала Мбумбы из провинции Шаба. Операцию эту проводили только что сформированные два ангольских батальона. Все отобранное оружие свозилось в огромное помещение - бывший клуб-кинотеатр восточной группы колониальных войск, который стал использоваться, как склад. Учет вели кубинские и советские советники, поэтому мне легко было отобрать для себя два охотничьих винчестера-полуавтомата и три автомата, а также по одному-двум образцам различных видов стрелкового оружия. Охотничьи винчестеры позже раздарил, а вот на один винчестер-полуавтомат мне все необходимые документы оформили, и я его привез в Союз. А вообще-то у меня была уникальная возможность ознакомиться практически со всеми видами стрелкового оружия. Из всех его видов предпочитал очень удобный и легкий чешский ТТ, который всегда был со мной. С четырнадцатизарядным «Браунингом» смог проходить только до обеда...
Долго сидели в окопах на восточной границе Анголы. До сих пор совершенно отчетливо помню так называемое психическое бомбометание, когда бомбы с заировского «Миража» сыпались со страшным, не похожим ни на что воем... Или когда тройка тех же «Миражей» проходила на форсаже над позицией...
Что могу сказать о своей работе? Без преувеличения - мы, переводчики, в силу специфики своей профессии были людьми определенного влияния. Почему? Отношение к советским было хорошее, считалось, что раз они пришли на помощь, то, следовательно, имеют большой вес и авторитет, могут помочь в любых, даже самых затруднительных случаях. И, естественно, при этом все старались заручиться нашей поддержкой. Мы были первыми, с которыми они сталкивались, многие из нас пытались вникнуть, помочь, и это было совершенно нормальным явлением. Что касается меня лично, то клич «Вива Дима!» на парадах, демонстрациях и прочих торжествах создал мне «дурную славу» низшего чина (лейтенанта), завоевавшего достаточно высокий авторитет на фоне начальников-полковников.
Вспоминаю, что когда ко мне уже семья приехала, то мы удивляли ангольцев тем, что на небольших грядках выращивали вполне приличный урожай гороха, сладкого перца, помидоров, капусты, картошки...
«НЕ ЗАБЫВАЛИ, ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕМ И УКРАИНУ»
Во второй свой приезд в Анголу мне довелось полтора месяца поработать с Главным военным советником в НРА генерал-полковником Константином Яковлевичем Курочкиным. Ангольцы и кубинцы называли его уважительно - «генерал Константин». Первая встреча с ним как-то особенно в памяти не отложилась. Помню, что представили ему меня как охранника- переводчика. Диалог был коротким: «Ты все понял?» - «Так точно, понял» - «Завтра в 4.20 у меня». По-разному о нем говорили: и как о грубом человеке, и как о самодуре... Ничего подобного! И дури никакой у него не было, и грубости. Да, приходилось видеть, как он кого-нибудь чехвостил, но было это только в интересах дела. Нормальный мужик, прекрасно знающий военное дело, профессионал, хороший организатор, очень авторитетный среди высшего руководства Анголы. Да по-другому и быть не могло: он имел опыт Великой Отечественной войны, потом войны в Афганистане, до Анголы занимал пост заместителя командующего воздушно-десантными войсками.
Ездили с ним на «Мерседесе-380», по тем временам - очень престижная машина представительского класса. Мне постоянно приходилось быть вместе с ним: водитель - за рулем, я - на заднем сидении с «Калашниковым» в руках, генерал - рядом с водителем. Никаких особенных критических ситуаций, слава Богу, не было.
Теперь, по истечении многих лет, вспоминая Анголу, могу сказать так: дурака не валял, память о себе, хочется верить, оставил хорошую. Получил статус участника боевых действий. Что касается необходимости советского присутствия в Анголе, то убежден: не было бы нас - были бы американцы. Геополитика... Мы представляли великую державу, но вместе с тем не забывали подчеркивать, что представляем и Украину.
Привез из Анголы рецепт от лихорадки, кажется, один из поляков поделился: 750 г чистого медицинского спирта смешиваешь с 250 г «Рижского бальзама» - и грамм по 30-50 ежедневно. Может быть, благодаря ему и уберегся от этой напасти. А еще купил на базаре в Луанде несколько африканских масок. Висели они в моей киевской квартире лет пять, а потом как-то собрал их все и отнес в гараж. Надоели...
Записал Олег Шилин
