Бой на реке Ломба 3 октября 1987 года || Часть II
Тогда я был искренне рад тому, что мы (т.е. Западный мир в моем понимании) поддерживали "законные" требования народа Южной Анголы о независимости от коммунистического правительства на севере. Кроме того, это было выгодно в плане безопасности для моей родины. Я напоминаю, что это была середина 1980-х годов - Берлинская стена, например, все еще стояла. Я не намерен превращать свои воспоминания в политическую публицистику и равно я не хочу подливать масла в огонь. В моем понимании истории того кровавого конфликта есть определенные лакуны - но я просто хочу честно записать свои воспоминания об одном дне 1987 года, об одном огромном дне моей жизни, жизнях других людей (с обеих сторон); дне, который вошел не только в историю 61-го мехбата, но и всех вооруженных сил ЮАР и как выяснилось позже, дне, который повлиял на ход гражданской войны в Анголе, длившейся десятилетия.
[Меня поразило, насколько у разных людей отличаются воспоминания о событиях 1987 и 1988 годов. По большей части споры ведутся вокруг финального сражения у Куиту-Куанавале в начале 1988 года. Я к этому ничего не могу добавить, поскольку мой срок на границе закончился в декабре 1987 года, когда мы передали все что у нас было новому пополнению - прямо там, в 500 км к северу от намибийско-ангольской границы. Если я чуть в штаны не наделал от страха, когда прибыл в Юго-Западную Африку, то каково было тем пацанам, которые увидели нас - побывавших под вражеским огнём ветеранов и покоцанную снарядами технику. Порой я задумывался, а действительно, что они тогда чувствовали, увидев нас? Недавно я получил письмо от парня по имени Грег - он служил в экипаже 32В и был одним из тех самых новичков, что прибыли к нам на смену. Так вот, он подтвердил, что мы смотрелись реально чокнутыми: заросшие, непричесанные, бородатые, грязные. И новое пополнение мы до смерти напугали. Я как-то позабыл, что мы им тогда орали: "Добро пожаловать на войну, чуваки!"]
Несмотря на мои предыдущие заявления о том, что какие-то моменты у меня выветрились из памяти, в моей службе есть два дня, которые я никогда не забуду. Это 3-е и 8-е октября 1987 года. Очень многое из того, что произошло в эти дни, навсегда врезалось в мою память. Эти дни меня травмировали, порой мне говорят, что эта травма и по сей день меня беспокоит. Если это так, то в Южной Африке и Анголе сегодня живут сотни, если не тысячи людей, которых та война подобным образом зацепила. Но как я часто себе повторяю: мы не первые и, к сожалению, не последние, которым приказали стоять насмерть и защищать кусок какой-то территории, какую-то идеологию и т.п. вещи. Но я скажу и то, что мир всегда нуждается в людях, которые встают на пути противника - и в тот день, 3 октября 1987 года, 61-й мехбат принял бой и навсегда изменил ход войны.
Для тех, кто не очень в курсе тех реалий, поясню. 61-й Механизированный батальон (впоследствии расформированный) был сводной воинской частью, в которую входили различные подразделения. Он насчитывал около 600 личного состава, транспортировка которого осуществлялась с помощью боевых машин (с противоминной защитой) - отсюда и наименование "Механизированный". В Мехбат входили пехотные взводы; артиллерийские, минометные и ПВО батареи; противотанковые взводы; подразделения обеспечения, типа медиков и механиков и, естественно моя рота "Чарли", состоявшая из 12 БМП "Ратель-90" и двух КШМ. Как я уже сказал, танки в состав батальона не входили - они на ТВД появились позже в октябре, вместе с нашей братской частью, 62-м батальоном. Так что, по сути, наши "Ратели" являлись острием того кинжала, каковым был 61-й мехбат. Однако, я подчеркну, что разведчики, артиллеристы, минометчики, медики, механики, пехотинцы, ПВОшники - все сыграли ключевую роль в тех событиях. Так что, может быть, в какие-то моменты нас было всего 36 пацанов в 12 "Рателях" на передовой - но за нами находилось куда больше людей, и они прикрывали наш тыл и фланги, без чего мы бы никогда не добились своей цели. [Мало что так радует солдата, как известие о том, что перед началом твоей атаки артиллеристы и минометчики собираются расстрелять фугасок на пару миллионов рэндов и хорошенько зачистить территорию, что находится в паре сотен метров от тебя. Или же то, что твое снаряжение и техника требуют ремонта - и ремонт приходит. Или то, какую благодарность ты испытываешь к тем, кто вел длиннющие колонны с припасами - иногда они умудрялись привозить на фронт что-то съедобное. Возможно, оно было не такое свежее, но в разогретом виде это все равно было куда лучше, чем консервированные сосиски с бобами или та отвратительная порошковая картошка (от нее вообще тошнило), что входили в наши сухпаи. Я знаю, по крайней мере, об одном случае, когда колонна с продовольствием попала под обстрел - и я искренне признателен тем ребятам за то, что они делали для нас]. Хотя я рассказываю, в основном о том, что видел с башни своего "Рателя", я ни на секунду не сомневаюсь, что все мои сослуживцы по 61-му мехбату и те, кто были рядом с нами, делали все возможное для нашей победы.
Итак, это было утро 3 октября. Начало светать. Я ощущал себя полностью готовым, я привел себя в порядок, экипаж был проинструктирован и готов к предстоящим событиям, техника и оружие проверены. Все это мы делали уже тысячу раз - по крайней мере, так мы думали в то утро. Из донесений разведки, которые довели до нас предыдущим вечером, мы знали, что сегодня мы столкнемся с серьезным сопротивлением. Командование мехбата решило, что наша рота "Чарли" будет атакующим авангардом, в то время как противотанковые роты "Альфа" и "Браво" (наши сослуживцы из пехотного взвода, также на "Рателях-90") прикроют наши фланги, чтобы не дать противнику нас окружить. Сначала мы выдвигались к промежуточной позиции, где УНИТовская пехота (из которой собственно и состояли вооруженные силы мятежников) пойдет в пеших порядках вперед, установит местоположение противника, вступит с ним в перестрелку и тут же отойдет назад. После чего позиции врага немедленно будут обработаны нашей артиллерией, находящейся в тылу, а затем в дело вступит 61-й мехбат и приступит к разгрому врага - в данном случае 47-й механизированной бригады ФАПЛА.
Я уточню. Бригада, по моим ощущениям, втрое превосходила по численности наш мехбат. Более того, эти ангольские бригады были оснащены самым новым вооружением, которое только могла поставить им матушка Русь, и в них находились наиболее высокопоставленные офицеры, которые когда-либо воевали за границами России. [Напоминаю, что наши "Ратели-90" изначально не предназначались для ведения боя с танками]. Бригада, поджидавшая нас тем утром, состояла как минимум из двух батальонов по 24 танка в каждом (по счастью, это не были новейшие русские танки), а также в ней была целая куча техники с языколомными наименованиями типа БРДМ и БДСМ… пардон, все-таки БДСМ там не было! Нет, конечно, в ходе подготовки нас учили распознавать эту технику, но в этих сокращениях всегда путаешься. Чорт, а как же "ваши Ратели не будут воевать с танками"?
Слава Богу, что в тот момент мы толком себе не представляли, что нас ожидало. Через несколько часов нашего осторожного и относительно скрытного выдвижения на позиции мы, наконец, развернулись в боевые порядки. Откуда ни возьмись (точнее прямо из буша) возникли худющие УНИТОвцы со своими АК-47, РПГ и "Стингерами" и начали свое наступление. Спустя примерно минут 20 мы услышали звуки перестрелки. Пошла веселуха! Я ощутил прилив адреналина, но времени на разные мысли у меня уже не оставалось - это была реальная война, а не игрушки. Каждой клеточкой своего тела я сконцентрировался на происходящем.
Прошло еще 10 минут и перед нами опять появились парни из УНИТА - они шли настолько беззаботно, как будто находились не в воюющем буше, а на пляже. Я был весь на нервах и показал им большой палец - учитывая обстоятельства жест, пожалуй, нельзя было назвать подходящим, но общего языка у нас с ними не было, за исключением понятного всем жеста "все в порядке". На самом деле, все было куда как не в порядке. Мы готовились вступить в бой с нашим общим врагом. Общим - потому что так говорило правительство. Вообще-то это была их война, а не наша - но именно она навсегда изменила наши жизни.
"Так, парни, ждем артподготовку". И - бух!бух!бух! - в 200 метрах перед нами встали дымные разрывы. Минометы и дальнобойная артиллерия устроили хорошо скоординированный ад на выявленных позициях противника. Прошла еще пара минут и в моих наушниках прозвучал тот самый приказ, которого мы со страхом ожидали: "Charlie Squadron, kom ons beweeg" ("Рота "Чарли", пошли!"). Приказ был на африкаанс, основном языке южноафриканской армии. Будучи командиром экипажа, я постоянно находился в трёх радиоканалах: своем взводном, общем ротном (у каждого лейтенанта в подчинении находился взвод из 4 "Рателей" и по этому каналу координировались их действия) и, естественно, я через свой шлемофон общался с экипажем: со стрелком Хербертом Зили и механиком-водителем Дэвидом Кори. "ОК, парни, поехали. Херб, будь готов открыть огонь". 12 машин нашей роты, рассыпанных в цепь, медленно двинулись вперед. В течение последовавших семи часов, все, что находилось за моей спиной, меня не интересовало. Мое внимание сфокусировалось на секторе, находившемся передо мной и машинах моей роты.
Время в такие моменты замедляется; законы, по которым меняется реальность, более не работают; в эти мгновения ты способен сделать то, что при нормальных обстоятельствах у тебя никогда бы не получилось. Побывавшие в боях ветераны, а также те, кто пережил, скажем, травму типа автокатастрофы, поймут, что я имею в виду. Для меня, солдата, за плечами которого было полтора года постоянной подготовки, сражение 3 октября началось в 9 часов утра, и не успел я оглянуться, как уже наступило 4 часа пополудни - когда мой "Ратель" по причине серьезных повреждений более не смог вести бой. В бою погиб лейтенант Адриан Хайнд - его экипаж получил серьезные ранения, а от БМП остались обломки. На другой стороне все было серьезнее - вся бригада, все эти несколько сотен человек, была фактически уничтожена (включая большую часть их 24 танков), а оставшиеся в живых обратились в паническое бегство, бросая технику, поставленную Советами - включая ценнейший дорогостоящий комплекс СА-8 (ЗРК 9К33 "Оса"). До этого случая ни одна западная разведка не могла похвастаться тем, что заполучила "Осу" себе. Какой-то из наших генералов перед началом боевых действий сказал что-то типа: "Сумеете захватить этот ракетный комплекс вместе с шасси - считайте, что все расходы на войну вы уже покрыли". Вроде бы мы захватили целых 4 СА-8, хотя не все они были в идеальном состоянии. Я также полагаю, что такой разгром ангольских войск, которыми командовали русские, привел к неприятнейшим последствиям для кубинских и русских командиров. Кто-то из армейских "шишек", навестивших нас спустя пару недель после этой битвы, заявил нам, что масштаб этой победы был беспрецедентным, и это была одна из величайших побед в истории южноафриканской армии. На самом деле он мог сказать и "…величайшая победа в истории", но я подозреваю, что в тот момент он просто был в эйфории от результатов. Естественно, что не мне судить на каком месте в списке великий побед находится Сражение 3 октября - на 3-м или 300-м - но я обладаю полным правом поделиться своими личными ощущениями о тех часах, повлиявших на ход истории.
Наш строй пополз вперед, машины находились на дистанции 30-40 метров друг от друга; мой взвод (32) располагался по левую руку от моей БМП, а взводы 31 и 33 - по правую.
Бой начался сразу же после предупреждения по радио: "Внимание всем экипажам! На деревьях могут располагаться снайперы противника!". Буквально через мгновение после того, как я подтвердил получение данного сообщения заработали ручные пулеметы и заросли перед нами просто взорвались огнем. Стрельба велась с такой интенсивностью, какой я ни разу не видел ни до ни после этого. Мы оказались прямо в самом центре зоны поражения - начался ад. Я, мой экипаж, мои сослуживцы - в самой гуще боя. И вот тут вот пригодились навыки, которые в нас вколачивали все предыдущие месяцы. Тот день пролетел как во сне… вот это я имею в виду, когда говорю о "сюрреалистическом ходе событий". Мой мозг работал на сверхскоростях - обнаружение, оценка, прицеливание, маневрирование и выживание.
Несмотря на то, что территория была предварительно обработана РСЗО и артиллерией, мы столкнулись с хорошо укрепленной обороной противника - позиции врага находились от нас в каких-то 200-300 метрах. Они были искусно замаскированы в густых зарослях, из-за которых по нам били из всего, что только стреляет: от АК-47 до 100-мм противотанковых снарядов.
Вообще, по правилам полагалось, чтобы во время боя крышка люка была опущена. Но в этом случае - если ты наблюдал за обстановкой через смотровые окна из толстого плексигласа - быстро определить цель и, соответственно, среагировать на угрозу было куда как трудно. Так что я довольно быстро пришел к оптимальной стратегии: я держал голову высунутой и прятался внутрь только тогда, когда на броне раздавалось "пок-пок-пок" (как звук лопающегося попкорна) - что означало, что по нашему "Рателю" палят из стрелкового оружия. Война, что поделать. Воздух гудел от ракет, запах пороха был повсюду, а какофония взрывов просто не прекращалась. Мы вломились в самую гущу - и уже не было ни пути назад, ни возможности как-то избежать этого. Это была битва на уничтожение, и к концу дня в живых должен был остаться кто-то один: мы или они.
Тем не менее, мы держали строй. Мы постепенно начали продвигаться вперед, все время маневрируя. Мы не задерживались на одном месте дольше, чем на 30-60 секунд - этого было достаточно для того, чтобы обнаружить цель, прицелиться и выстрелить. По нам стреляло всё, что только может стрелять: пистолеты, автоматы, пулеметы, гранатометы, минометы, танки и Бог знает что еще. Я заметил, как над нами пролетели два МИГа. "Твою мать, самолеты!!!" Но у меня просто не было времени, чтобы еще и этим забивать голову - я сконцентрировался на целях передо мной. Время от времени я вертел головой, памятуя о снайперах в кронах - если что, мой 7,62-мм "Браунинг" был готов выплюнуть очередь в их сторону.
"Танк, 250 метров, на 11 часов, огонь по готовности!" Херб наводит пушку на цель - БАХ! - прямое попадание! "Попал! Супер, отлично!" Праздновать и поздравлять будем потом - возникает еще одна цель, судя по всему, БТР. "Стрелку - осколочно-фугасным, цель на 12 часов, 300 метров, огонь по готовности!" БАХ! - волна от отдачи лупит нас по носу; к этому ощущению, как ни старайся, не привыкнешь. "Цель уничтожена, следующая…" - и вот так оно все и идет, едешь и стреляешь, как единый хорошо отлаженный механизм. У меня отличный экипаж!
Начало боя, машина слева от меня 32 "Чарли" (32С), командир экипажа младший капрал Бобби Р. орёт по ротной сети: "Мой стрелок не стреляет, мой стрелок не стреляет!!!" Что??? Похоже, что отказало орудие, но тут Бобби продолжает: "У меня стрелка перемкнуло, передо мной танк на 12 часов, целится прямо в меня, а стрелок отказывается стрелять!". "Понял тебя", - сообщаю ему и тут же кричу своим: "Механик - вперед на 11 часов, 40 метров; стрелку - противотанковым кумулятивным заряжай!".
На наших "Рателях-90" (в отличие от "Олифантов") автоматических заряжателей не было. В боекомплект "Рателя" входило 72 90-мм снаряда. 30 располагалось внутри башни, а остальные 42 - в отсеках в задней части корпуса. Но изнутри корпуса к ним было не подобраться. Единственный способ пополнить запас - вылезти наружу и подавать вручную каждый снаряд в башню (адова работа: снаряды большие и тяжелые, а люк в башне узкий).
Пока экипаж лихорадочно выполнял мои команды, я стоял, высунувшись по грудь из башни, и пытался засечь этот танк, нацелившийся на 32С. Всё, нашёл! Я начал расстреливать его из башенного пулемета, надеясь хоть как-то отвлечь внимание этого чудовища - и одновременно давая Хербу возможность прицелиться. "Стрелок, следи за моими трассерами, цель в 250 метрах, за деревом, стрелять по готовности, огонь, ОГОНЬ, ОГОНЬ!!!" Бах!... снаряд ложится точно в цель. "Херб, ты гений!" И вновь выхожу в общую сеть: "Три два, говорит Три Два Альфа. Угроза Три Два Чарли устранена. Убирайте нафиг этого стрелка".
32С отходит с поля боя. Более этого стрелка мы не видели, хотя тем же днем Бобби вернулся на поле боя с заменой. По иронии судьбы, его стрелок, которому перемкнуло мозги, считался лучшим стрелком весь период обучения. Такой вот интересный поворот.
Мы продолжаем движение вперед, выискивая и уничтожая противника. Для нас это первый серьезный опыт - нас еще так никогда не испытывали; все боестолкновения, в которых мы к этому моменту принимали участие, не длились так долго; и до сих пор нам не выпадало возможности работать по столь серьезным целям. Но противник продолжает вести по нам плотный огонь, а у командования, судя по всему, нет никакого желания отдавать приказ к отступлению. Примерно в этот момент я понимаю, что запасы снарядов в башне уже практически истощились. Если бой будет длиться и далее, то мне просто необходимо отвести свой "Ратель" с поля боя, чтобы восполнить боеприпасы. Однако сама мысль о том, что мне придется оставить своих сослуживцев под вражеским огнем, мне противна. Может поначалу я и боялся, но сейчас отступать я не намерен. Но вот если в ближайшие пять минут я не получу приказа отступить, то мне только и останется, что сдерживать Т-55 своими 7,62-мм пулеметами.
"Три Два, говорит Три Два Альфа. Мне необходимо отвести машину для пополнения боезапаса". "Три Два Альфа - разрешаю", приходит ответ от командира роты. Судя по голосу, у него и без меня проблем выше крыши.
Я приказываю механику отводить машину назад - а сам, тем временем, смотрю, чтобы мы не врезались в какое-нибудь дерево или не влетели в глубокую воронку. Дэвид пускает "Ратель" задним ходом, а Херб в этот момент ведет огонь из спаренных пулеметов. Я не очень пока что представляю себе, насколько далеко мы должны отвести машину, чтобы это считалось безопасным расстоянием. Пополнение боезапаса означает, что мы должны провести вне "Рателя" несколько драгоценных минут. Чем дальше я отведу машину, тем больше времени придется потратить на возвращение - соответственно, тем больше времени мой "Ратель" будет отсутствовать на поле боя, оставив другие экипажи без прикрытия. Это плохо. Снаряды и пули повсюду. Мы едва отъехали на каких-то 15-20 метров, как Дэвид внезапно бьёт по тормозам, замедляя наш ход. "Двигай, двигай, за нами все чисто", кричу я ему. "Окей", отвечает он и ровно в ту же секунду нашу БМП сотрясает мощный взрыв: "гостинец" разрывается на корпусе в трех метрах от меня, там, где укреплена запаска. В этот момент я наблюдал за движением машины, высунувшись из башни, но по счастью, стальная крышка люка была закреплена в вертикальном положении, под прямым углом к корпусу - она-то и защитила меня от взрыва. Но я знаю, что если бы за несколько мгновений до этого Дэйв не затормозил, то прилетевший минометный выстрел угодил бы точно по передку - и тогда бы меня ничто не защитило. Чудом спасся.
Мы продолжаем двигаться назад, наконец, я не выдерживаю - мы отъехали на 150 метров - и кричу Дэйву: "Здесь конечно не место, но всё, хватит, тормози". В принципе здесь, насколько хватает глаз, вообще нет спокойного места (желательно с укрытием), где бы можно было остановиться и перегрузить снаряды. Как только "Ратель" замирает, я спрыгиваю и приземляюсь на четвереньки. Я открываю тяжелую стальную дверь по левому борту, выбираю нужный тип снарядов, отщелкиваю держатели и начинаю передавать эти 7-килограммовые чушки Хербу - двигаясь с какой-то гипер-скоростью. Херб укладывает их в башне, а Дэйв, тем временем, избавляется от накопившихся стреляных гильз. Вообще, по правилам полагается, чтобы мы избавлялись от них сразу же, но, учитывая безумие боя, у нас просто не было на это времени. Херб держал свой люк закрытым все это время, так что выкинуть их мог только я - а вот я порой просто не мог этого сделать. Если же не избавиться от гильз, то есть риск, что они заклинят поворотный механизм, и башню уже не наведешь на цель. Я не обращаю внимания на разрывы мин неподалеку - также как и на пролетающие мимо пули. Тут уж от меня ничего не зависит - попадут, так попадут. Я думаю только о том, как бы побыстрее оказаться обратно в строю. Дэвид вынужден ждать пока мы закончим - пока что он наблюдает, как впереди разгорается бой. Нам кажется, что погрузка занимает целую вечность - пока мы тут стоим, беззащитные, не имеющие возможности себя защитить. На самом же деле прошло всего две-три минуты. Всё, боезапас пополнен, двери и люки закрыты, я запрыгиваю в башню, шлем на голове, проверка связи. "Три Два, говорит Три Два Альфа - парни, мы возвращаемся".
Спустя каких-то пять минут мы снова в игре - мы занимаем место в строю и тут же попадаем под плотный огонь группы вражеских пехотинцев, укрывшихся за большим деревом, рядом с танком. Я раскрываю рот, чтобы отдать приказ открыть огонь по танку, и в это мгновение вижу, как в мою сторону плывет какая-то черная точка - почти как в замедленной съемке. Она становится все крупнее, крупнее - и, наконец, я понимаю что это. РПГ! Времени соображать нет, ноги сами подгибаются, я проваливаюсь в башню и, глядя наверх, вижу, как зеленая труба лениво пролетает в каких-то дюймах над кромкой крышки люка. Что называется, "еще чуть-чуть и…". "Новая цель! Стрелку - осколочно-фугасным, большое дерево, 300 метров, следи за трассерами - огонь!" Бах! Отдача. Попадание! "Есть! Минус дерево, давай по танку, противотанковым кумулятивным, огонь по готовности!"
Меня до сих пор преследует то странное ощущение - полное отсутствие каких-либо эмоций в моменты, когда я обнаружил и уничтожил солдат противника, укрывшихся за деревом. Но такова природа войны: убей или умри. Отвратительно, конечно, чудовищно отвратительно. Но, чорт побери, мы-то каковы! Противник бьет по нам уже несколько часов - а мы живы и более того, мы лупим их в ответ! Я, правда, сомневаюсь, что тогда, 3 октября, я позволял себе именно такие мысли. Потому что, на самом деле, мы сами находились в шаге от разгрома. Говорят, что если несметное число обезьян посадить за пишущие машинки, то, в конце концов, они напечатают пьесы Шекспира. В нашем случае, несмотря на то, что мы значительно превосходили противника в подготовке, они обрушили на нас невероятное количество ракет и снарядов - каждый из которых был способен вскрыть наши БМП как консервную банку. Эти бедняги, противостоявшие нам, были скверно подготовленными и я, бы сказал, весьма истощенными. Чем больше мы оставались под огнем, тем больше шансов у противника было поразить цели - т.е., нас. И в этом случае это вряд ли было бы "Много шума из ничего".
И в какой-то момент взводная сеть взорвалась криком: "33-й подбит!" "Что случилось, что с экипажем?" - крикнул я в ответ. "Пока не знаем. Машина стоит, а экипаж, вроде бы вылез". На том этапе боя 33-й "Ратель" находился от меня довольно далеко и я вмешаться в ситуацию не мог - так что на помощь подбитой машине послали пехотный БМП. Так что я не буду врать, что был свидетелем тому, что случилось в двухстах метрах от меня. Тогда мы потеряли Адриана Хайнда; его экипаж получил ранения: кто-то из его команды лишился глаза и нескольких пальцев. А вот мой бывший школьный приятель получил по праву причитающуюся ему медаль за храбрость: под огнем он выпрыгнул из своей машины, добежал до подбитого "Рателя" и принес на себе умирающего Адриана к БМП. Потом было много разговоров на тему, как и почему танку удалось подбить "Ратель" - я предпочитаю придерживаться мнения, что "танкистам просто повезло". Стоит помнить, что на самом деле Т-55 любым прямым попаданием мог легко подбить "Ратель". А вот нам, напротив, требовалось прицельное попадание - либо в гусеницы, чтобы танк встал, либо - идеальный вариант - точно между корпусом и башней. Как правило, от стрелка "Рателя-90" требовалось 4-5 прицельных попаданий, чтобы подбить танк. У моего стрелка, например, в Анголе таких проблем не возникало - а вообще случалось, что первые два выстрела шли мимо. В этом случае командир экипажа был обязан срочно менять позицию "Рателя" и заставлять стрелка перенацеливать орудие. Если ты не двигался, то становился лакомым кусочком для противника.
В этот момент раздался какой-то резкий звук. "Ааа, что это было? Твою мать, в меня попали!" "Wat gaan ons doen Korporaal? " ("Капрал, нам-то что делать?") - спрашивает побелевший стрелок. "Так, так, спокойно. Я в порядке. Кажется ничего страшного. Продолжаем". Позже выяснилось, что ранение оказалось пустяковым - маленький кусочек шрапнели. Взводный медик Дайон вечером вытащил его из моей спины - еще один сувенир на память о том дне.
Во взводной сети возникает "Три Два": "По мне бьет какой-то танк, но я не могу его обнаружить…". Понятно - скорее всего "Три Два" решил действовать по правилам и ведет бой, задраив люк - по уставу, конечно, но таким образом очень сложно засечь цель. "Парни, еще одну машину нам терять нельзя. Вперед, ищем танк!". Экипаж полностью со мной согласен. Мы сумели пережить шесть часов этого огненного безумия - а сколько раз в нас чуть было не попали - подсчету не поддается.
"Три Два, это Три Два Альфа. Мы на три часа от вас, движемся в вашем направлении". Сейчас я концентрируюсь только на этой задаче - и через 45 секунд я замечаю густой кустарник из которого торчит дуло грозной 100-мм пушки - а с тыла высовывается корма Т-55. Подаемся еще чуть вперед и я даю команду остановиться. Противотанковый кумулятивный заряжен. "Стрелку - новая цель, 200 метров на 11 часов. Следи за трассерами. Херб, сделай этот танк!" Мы должны уничтожить его, до того, как он доберется до "Рателя" Коннора. Бах! Привычная уже отдача орудия. Выстрел прилетает точно туда, куда мы и хотели - башню срывает. "Три Два, это Три Два Альфа. Танк уничтожен".
Через несколько недель нам на глаза попались пропагандистские листовки, которые разбрасывали над позициями ФАПЛА - там было фото подбитого русского танка с сорванной перевернутой башней. Я более чем уверен, что это - тот самый танк, который мы подбили днем. Спустя несколько месяцев мне сообщили, что за этот уничтоженный танк и за мои действия в тот день меня представили к "Президентской медали за отвагу" - но дальше разговоров о представлении дело не пошло. C'est la vie. Я жив - и те, за кого я отвечал, также выжили.
Мы продолжали наступать. За эти долгие часы сражения мы всего-то продвинулись на 300-400 метров - если считать от того места, где мы вступили в бой. Сейчас же сопротивление стало ослабевать. У меня также появилось смутное ощущение, что левый фланг моей роты значительно вырвался вперед - по сравнению с правым. Судя по всему, в этом хаосе, что последовал за гибелью Хайнда, экипажи на правом фланге решили проявить осторожность. Примерно в это же время я сообразил, что мы уже вплотную подошли к границе леса, которая служила противнику главным рубежом обороны - и при этом защищенных целей, причинивших нам столько проблем, практически уже не осталось. Не говоря уже о том, что контакт с этими целями изначально не предполагался. Что там было за этой линией деревьев, я не знал - но приободренный нашим наступлением и полностью отдавшийся безумию боя, я был готов лететь вперед и выжать по максимуму из нашего положения.
Спустя несколько минут по радио раздался категорический приказ: "Прекратить огонь - и приготовиться к отступлению". Вот так, коротко и ясно, и главное - без всяких объяснений. На часах было почти 16:00. Мы отошли почти на километр от поля боя. Чем дальше мы отходили, тем сильнее меня охватывало ощущение неимоверного облегчения. Господи ты Боже мой! Мы сумели выстоять! И одновременно начало приходить понимание - что же на самом деле случилось. Вообще, это был тихий ужас. Да, с одной стороны, это было классно - ощущать, что ты цел и невредим. С другой - наконец-то дошло, что был в буквальном смысле на волосок от гибели. Наше облегчение от того, что остались живы, накладывалось на печаль - по поводу того что Адриан погиб, а еще много наших стали инвалидами. Я был в ярости от того, что погиб один из нас - но с другой стороны, по сравнению с тем, какую кровавую баню 61-й Мехбат устроил противнику, наши потери были ничтожными - 47-я бригада потеряла сотни погибшими. Ребята из разведки сообщали нам такое, отчего мы прыгали от восторга - противник в беспорядке отступает, драпает, проще говоря.
Уже позже нам рассказали, что степень паники среди этих бедняг была чудовищной - перед маленьким мостом на реке Ломба образовалась пробка из техники. Один танк решил переправиться через реку напрямую и увяз. За ним последовал второй - этот просто попытался проехать по застрявшему танку. Также завяз.
Примерно полчаса мы стояли в ожидании приказа, затем последовала команда - отрядить небольшую группу для того, чтобы окончательно зачистить последние очаги сопротивления и оценить ситуацию на поле боя. Я до сих пор жалею, что не попал в эту группу. Ну да, конечно, я втайне был немного рад, что не придется больше воевать - но попасть в эту группу все-таки хотелось. Увы, тут уж от меня ничего не зависело - БМП была крепко покорёжена: радиатор превратился в лоскуты; двигатель сильно пострадал от шрапнели, пробившей броню; 6 из 7 колес были пробиты - не будем забывать о том колесе, что располагалось на корпусе, именно оно приняло на себя основную волну взрыва. В принципе, эти огромные колеса можно было заменить и в полевых условиях - но вот для ремонта двигателя уже требовались мастерские. Я очень не хотел расставаться со своей БМП - я привык к ней, к знакомому реву движка, к торчащему стволу. 32А была с нами все это время, все эти месяцы мы жили в ней, мы знали ее, она защитила нас от тысячи пуль и осколков, она была неотъемлемой частью нашего экипажа. На замену машины требовалось несколько дней - из-за этой задержки мой экипаж чуть было не пропустил еще один бой, но об этом в другой раз.
Больше в тот день, 3-го октября, мы в бою участия не принимали. Но для меня этот день стал очень важной вехой. По крайней мере, мы дошли до той границы леса, к которой рвались. У нас была цель, которую мы почти достигли в то день - в тот страшный, памятный, невероятный день, когда я в полной мере ощутил гордость, какую испытывают люди, выстоявшие перед превосходящими силами противника, выжившие вопреки всему и самое главное - я был частью команды: взвода, роты, нашей батальонной группы.
Экипаж "Три Два Альфа" - все трое мы отлично поработали в тот день, уничтожив бессчетное количество целей, действуя с максимальной отдачей именно тогда, когда от нас это требовалось.
32-й взвод - мы сломили стойкое сопротивление и успешно завершили день, прорвав позиции противника на том левом фланге.
Рота "Чарли" - в тот день мы шли в авангарде, и хотя мы понесли потери, мы сумели справиться с тем, с чем "Ратели" вообще не должны были столкнуться. Это была настоящая битва Давида с Голиафом - и мы ее выиграли. Но победа была бы невозможной без поддержки всего 61-го мехбата, и взводов "Рателей-90" на флангах и позади нас. Вот тут я не могу подобрать слова, чтобы выразить… я искренне благодарен всем солдатам - и призывникам и контрактникам. Именно они смогли сделать так, что 3-е октября стало знаменовать собой величайшую битву в истории 61-го Мехбата. Не только потому, что мы смогли выбить превосходящего нас противника с его позиции - но потому, что мы этого добились с минимальными потерями.
Наступившую ночь я помню плохо. Вряд ли мы ее отмечали. Я не уверен, что в нашей БМП было достаточно выпивки - если она вообще была. Мы несколько раз делали себе брагу - из фруктов, дрожжей и воды. Какое только дерьмо не выпьешь, когда очень хочется…
Лагерем на ночь мы встали, когда уже удалились на значительное расстояние от поля боя. Следующим утром, вопреки всем правилам, на общее собрание батальной группы пригласили и капралов из нашей роты.
Я до сих пор это помню. Я помню, с каким неподдельным искренним уважением поздравлял меня заместитель командира 61-го Мехбата, майор Дани Лаас, сам бывший танкист. Я помню, как горели его глаза, когда он тряс мою руку (так что у меня зубы застучали). Незабываемый момент. Я помню, как командир мехбата, подполковник Кобус Смит встал, повернулся к карте с районом Ломбы, на которой висели магнитики, обозначавшие четыре бригады ФАПЛА, обвел нас взглядом и театральным жестом смахнул тот, который символизировал 47-ю Бригаду: "С сегодняшнего дня 47-я Бригада перестала существовать как боеспособное подразделение". Позже мы узнали, что разбежавшиеся военнослужащие бригады в итоге дошли до своих и пополнили личный состав других соединений.
Вот это да! Мы их раздолбали!
Наша ошеломляющая победа 3 октября застала высшее руководство врасплох. Что до меня - то этот день таки остался в памяти как сплошной расфокус. Мы бились за свои жизни, не задумываясь об отступлении, и в какой-то момент мы с такой силой навалились на противника, что, несмотря на свое превосходство, он просто рассыпался в прах. И в тот момент мы были героями.
Потом, после 3-го октября были и другие бои, стычки, перестрелки, подрывы мин - все те два месяца, что оставались до конца срока службы. Но потери ФАПЛА в тот день оказались настолько сильными, что русские и кубинцы были вынуждены кардинально изменить свои планы. Они больше не предпринимали никаких серьезных попыток наступления - предпочитая уйти в глухую оборону у маленького городишки Куиту-Куанавале. За этим последовала патовая ситуация, а спустя полгода мы ушли из Анголы. Это все факты известные и хорошо задокументированные. Холодная Война таяла и меняла навсегда политический ландшафт.
Когда мы вернулись в ЮАР, то нас не встречали цветами и фанфарами - и никто даже и не думал, чтобы как-то поддержать "героев". Армия старалась не афишировать свои действия и широкая публика практически ничего не знала о Пограничной Войне (многие вообще не знали, что она ведется). Так что по прибытии мы стремительно меняющийся мир - где героизм мужчин и женщин вооруженных сил оказался никому не нужен: он оказался отброшен в сторону и навсегда забыт, прочно погребенный под волной перемен, охватившей страну. Солдаты, положившие свои жизни за республику, оказались забыты - всех интересовал другая борьба.
Я все же рискну выступить от имени моих братьев по оружию. Тем, кто заявляет сегодня, что это была война по признаку расы или цвета кожи, я отвечу вот что. Неважно какого цвета кожа у нашего президента: мы воевали - и в любом случае воевали бы - за нашу страну, за Suid Afrika. Это наша страна, которую мы любили, которую хотели защищать, которую нас учили защищать и во имя которой мы были готовы пожертвовать всем, включая жизни - чтобы противостоять двойной угрозе терроризма и коммунизма.
За вас. За нескольких храбрых южноафриканцев.
Тем, кто не вернулся - вечная память. О вас не забыли.
Те, кто до сих пор живут с незаживающими ранами от той войны, физическими или психологическими - моя история посвящается вам. И тем, кто, заблудившись, до сих пор ведет внутри себя свою войну. Я надеюсь, что это поможет вам начать долгую дорогу домой.
Дэйв Мэннел
https://archive.is/uTmPr#selection-789.29-921.17
