Забытые ныне солдаты 32-го батальона сложили оружие еще 18 лет назад – но борьба за существование идет до сих пор. Те, кто был когда-то самыми известными бойцами старых вооруженных сил ЮАР, чьи руки запятнаны кровью, а легкие забиты пылью, сегодня живут на развалинах старой военной базы.
      Город Помфрет, расположенный в 5 км от границы с Ботсваной – это фактически эталонная глушь – более заброшенное место в ЮАР найти сложно. Чтобы сюда добраться, надо проехать мимо старой фермы Эжена Террбланша в Фентерсдорпе и потом ехать еще 30 км по выжженному солнцем проселку, который в силу своей незначительности даже не нанесен на карты.
      В самом конце проселка, который судя по всему, ведет в никуда, неожиданно возникает рекламный щит Кока-Колы, на котором спреем написано «Республика Помфрет». Старшее поколение Помфрета еще помнит, как их учили обращаться с оружием в Намибии. Сегодня, все что они могут сделать – это выплеснуть свою досаду, прицелившись во что-нибудь из аэрозоля.
      Когда едешь по этой разбитой дороге, наполовину занесенной песком, то возникает ощущение, что находишься на съемках фильма о жизни после конца света. Казармы и столовые покрыла ржавчина, бродят дикие козы. В разбитых окнах свистит ветер, шумят сосны. В густой пыли валяются два приклада от автомата R4. Население города: старые, увечные, овдовевшие и осиротевшие.
      Провинциальный городишко Помфрет тихо умирает от удушья – и местные жители считают, что его намеренно убивают. Водоснабжение в городе стохастическое – и вода подается ржавая. По понедельникам и вторникам приезжает передвижная поликлиника – иногда, да, приезжает. Полицейский участок и муниципальные учреждения переведены в близлежащие городки.
      «Мы не знаем, кого в этом винить», - говорит член муниципального совета Помфрета Матамба Куфа. – «Я – часть государственного аппарата управления, но мне стыдно за то, что делает государство. В Помфрете нету государственного присутствия. Но - учитывая нашу историю, мы не боремся. Мы стараемся не высовываться».
      Куфа – сын ветерана. Когда он рассказывает о своей семье и о нынешней ситуации, то всегда упоминает «историю». Молчаливое – и замалчиваемое – прошлое бывших солдат.
      В Пограничной войне 32-й батальон сыграл особую роль – и это подразделение до сих пор окутано легендами, подобно пропитанным кровью бинтам. Насколько эта война была необходима и с какой целью велась – ответ на этот вопрос зависит от того, с кем ты разговариваешь на эту тему. С одной стороны есть исторические работы, с другой – многолетние слухи, и между ними идет постоянная война, жертвой которой стала история 32-го батальона. ЮАР сражалась против «коммунистической угрозы» в Анголе и Намибии. Армия ЮАР привлекла на свою сторону (порой насильно) некоторое количество ангольцев и сформировала из них войсковую часть. 32-й батальон, вооруженный всем, вплоть до тяжелой артиллерии, которой не было у его противников, был, вероятно, самой эффективной и смертоносной военной машиной Южной Африки.
      Нико Вандерват, бывший командир взвода и вице-председатель Ассоциации ветеранов 32-го батальона: «Какое-то время мы были лучшей противопартизанской частью в мире. Первые чернокожие офицеры, появившиеся в армии ЮАР, вышли из нашей части. В 1985 году их было 10».
      В течение многих лет батальон служил своеобразным буфером между основными силами ВС ЮАР и противником. Когда Пограничная война официально закончилась, в 1989 году, то солдаты 32-го батальона не могли вернуться в Анголу – у них была своя война. Они также не могли поселиться в южноафриканских поселениях для черных – правительство Националистов использовало 32-й батальон для подавления протестов оппозиции режиму апартхейда. Солдат и членов их семей в итоге поселили на военной базе в Помфрете. В 1993 году батальон расформировали. То, что они воевали за апартхейд сделало их преступниками в новой Южной Африке.
      Ходит слух, что во время одного из последних заседаний парламента в период правления Национальной партии один из ветеранов 32-го батальона преподнес де Клерку 30 однорэндовых монет – более чем прозрачный намек на 30 сребреников.
      Раны на теле затянулись, но раны души все еще кровоточат – неважно, что прошло уже 18 лет, ветераны батальона и не думают успокаиваться. Ветеранский сайт переполнен инвективами в адрес тех, кто «предал нас и наши семьи и опорочил память погибших во имя своих политических целей».
      В 2000 году военную базу расформировали, бывшие офицеры батальона закрыли батальонную часовню и бар, а солдаты-ангольцы остались. Ветеранам выплачивают пенсию. Те кто помоложе и поздоровее сумели как-то вступить и интегрироваться в новые вооруженные силы, но примерно четверть так и остались доживать в Помфрете. Пенсия у них жалкая – но зато их навыки сделали их ценнейшим товаром для горячих точек по всему миру. Помфрет довольно быстро стал своеобразным вербовочным центром для различных компаний по обеспечению безопасности. ДО поры до времени все было тихо, пока в 2004 году в Зимбабве не арестовали группу бывших ветеранов 32-го батальона, по обвинению в подготовке переворота в Экваториальной Гвинее.
      В 2008 году правительство приказало армии и полиции очистить город – власти объявили асбестовую шахту, расположенную в километре от Помфрета, опасной для здоровья, а населению городка было предложено переехать в социальные дома в Мафикенге. По словам Куфы, «асбест тут ни при чем. Все дело в истории».
      В провинции работы нет. Из 800 бывших военнослужащих 32-го батальона 350 постоянно живут в Помфрете. «То, как они здесь живут, мягко скажем, не очень подходит для людей отдавших 27 лет военной службе. Их бросили. Никто за ними не присматривает. Они вынуждены как-то где-то зарабатывать себе на пропитание».
      Когда Жозе Педру закончил свою службу в 32-м батальоне, то поиски этого самого пропитания привели его в Кейптаун, где он устроился работать охранником. На работе он ходил в тех же ботинках, что и когда-то по ангольской саванне, убивая врагов. Когда-то его руки держали руль БМП «Ратель» - позже эти же руки держали дубинку, основное оружие охранника.
      63-летний Педру не знает, за что он воевал в Анголе. По его словам, в армию его забрали насильно, в 1976 году, когда он был беженцем в Намибии: «Если ты солдат, то ты выполняешь приказ. Тебе ничего не объясняют, только приказывают. Ты их выполняешь и делаешь свое дело. Теперь, та самая армия, в которой я служил, отказалась меня признавать».
      Педру пытается взывать к Куфе о своем бедственном положении – его временная пенсия перестала выплачиваться. Он бы рад вернуться в Анголу – но как он объяснит те десятки лет, что он провел вне пределов страны: «Я не могу возвращаться туда без гроша в кармане. Пусть армия выплатит мне то, что положено».
      Но кроме обиды, у ветеранов есть и еще одно чувство – гордость.
      «Я был штаб-сержантом в 32-м батальоне», - с гордостью говорит Паскаль Васку. 58-летний ветеран уже не тот молодой боец, которым он был когда-то – что ясно видно по его физическому состоянию. Между бровями пролегает глубокий шрам – след от пули. В районе колен – зажившие шрамы, на тех местах, где осколки выдрали куски плоти. Когда мы его спрашиваем о войне и смертях, то его английский неожиданно становится ломаным, а память резко слабеет.
      «В Библии говорится, что есть время воевать и время прекращать войны. Сейчас война закончилась. А вот тут мы пили», - он неожиданно меняет тему разговора и показывает на заброшенный клуб-столовую.
      Матамба Куфа: «Мы – те самые «Солдаты Буффало» из песни Боба Марли. «Солдаты Буффало» в южноафриканской глуши. Похищенные из Анголы. С ходу вступившие в бой. И до сих пор воюющие – за свое существование».

https://archive.is/lYn4h#selection-787.0-849.210